KARASU (Deluhi, ViViD, The GazettE, Dir en Grey, Luna Sea, BreakerZ; Aggy\Leda, Ryoga\Reno, Aoi\Uruha, Die\Kaoru, Inoran\Sugizo, Akihide\Daigo; AU, OOC, romance, angst; R)

Пролог
Старый обветшалый дом затаился в глубине огромного одичавшего сада. Прошло много лет с тех пор, как его порог переступали люди. Прежние хозяева умерли, а их дети не торопились возвращаться в родное гнездо, предпочтя когда-то уютному и просторному дому тесноту маленькой городской квартиры.
Разросшиеся деревья и кустарники местами сплелись в непроходимую чащу, надежно скрыв дом от любопытных взглядов. Старожилы поговаривали, что в особняке наверняка обитают духи умерших хозяев, отпугивающие от этого места не только грабителей, но и обычных зевак. Особенно впечатлительные натуры убеждали всех, кто соглашался их выслушать, что рядом со старым домом с ними происходит нечто ужасное. У многих начинало болеть сердце, учащался пульс, их окутывали волны панического, беспричинного страха. Мало кто имел в себе достаточно сил, чтобы просто задержаться на минуту у изящной кованой ограды.
И совсем никто не замечал, что заброшенный дом и сад облюбовали крупные черные вороны. Они слетались на рассвете, рассаживаясь на почтительном отдалении друг от друга. От внимательного взгляда не укрылось бы, что одному из воронов оказывали всяческое почтение. Чуть меньше уважения, но не меньше трепета у своих собратьев вызывали и его спутники. Их было четверо, и они окружали своего лидера, как самые верные телохранители. Но они тоже отличались. Среди них были и взрослые, умудренные опытом и утомленные своей бесконечной жизнью. Их усталые взгляды без всякого интереса скользили по кронам деревьев, чтобы осветиться голодным блеском в те редкие моменты, когда кто-то неосторожно подходил вплотную к ограде. Так же устало, с откровенным презрением они смотрели на других воронов. Тех, что не удостоились чести приблизиться к лидеру.
Но были и совсем юные. Нетерпеливые, порывистые и шумные. Им сложно было сохранять молчаливое спокойствие; величественная отрешенность, так свойственная их лидеру и старшим воронам, еще не настигла их, не загасила в агатовых глазах искреннюю заинтересованность во всем, что происходило вокруг дома в течение дня. И они первыми срывались с места, едва только на город опускалась ночь.
И те, и другие спешили покинуть заброшенный сад, чтобы с наступлением темноты стать теми, кем они так давно привыкли быть. Людьми…

Часть 1
***
— Привет. Давно ждешь? – тонкий, болезненно худой парень суетливо провел руками по волосам, пытаясь придать им некое подобие порядка. Торчащим во все стороны дредам это мало помогло, и Агги бросил явно бесполезное занятие. Пальцы тут же вцепились в тонкие браслеты на левом запястье, позвякивавшие при каждом движении.
— Нет, что ты, — улыбнулся другой, кукольно-хрупкий, с огромными глазами и длинными, девичьими ресницами. Эти ресницы странно тревожили Агги, вынуждали постоянно отвлекаться, чтобы потом смущенно краснеть и просить прощения за рассеянность. – Садись, пожалуйста. Что же ты стоишь? – Леда чуть подвинулся, освобождая место рядом с собой, а Агги только вздохнул, вцепляясь в браслеты. Находиться рядом было так сложно, практически невыносимо. Но еще труднее оказалось не приходить сюда каждый вечер. Это значило бы, что Агги нашел в себе силы отказаться от голоса Леды, его солнечной, всегда немного смущенной улыбки и темных пушистых ресниц. – Агги? – парень вздрогнул, когда на его запястье сомкнулись горячие пальцы. – С тобой все в порядке?
— Да-да, прости, пожалуйста, — Агги тряхнул головой, а Леда тихонько засмеялся, про себя отмечая, как не слишком аккуратная копна дредов превращается в откровенно беспорядочную. И не сказал ни слова, заметив, как и без того миниатюрный Агги, пытается стать еще меньше, сжавшись на самом краешке дивана.
Нечто подобное происходило почти каждый вечер. Леда улыбался и пытался завязать разговор, а Агги молчал и тяжело вздыхал, мысленно кляня себя за собственную нерешительность. Да и обманывать не хотелось. Завести дружеский, доверительный разговор означало, в конце концов, начать рассказывать о себе. Вот здесь и начинались основные трудности. Агги понятия не имел, как объяснить свой образ жизни обычному человеку. Он сомневался, что такое вообще можно понять и принять. Вороны… Смена обличий, ограничения и странные умения. В лучшем случае собеседник решил бы, что Агги просто бредит, находясь в наркотическом дурмане. А в худшем пришлось бы познакомиться с сотрудниками психиатрической больницы. Старшие рассказывали, что с ними такое случалось сплошь и рядом. Дай, один из самых мудрых воронов, наиболее приближенный к лидеру, как-то предупреждал младших, насмешливо именуемых птенцами, что доверяться они могут только избранным. Тем, кто не усомнится в услышанном, как бы абсурдно оно не прозвучало. По тяжелому вздоху Аоя, еще одного старшего из свиты лидера, Агги догадался, что тот за свою долгую жизнь подобных людей еще не встречал.
Агги потер лицо ладонями и снова посмотрел на Леду. Тот по-прежнему солнечно улыбался и, кажется, что-то спрашивал. Прежде, чем Агги сообразил, как ему поступить, к их столику подошла большая и шумная компания каких-то очередных знакомых Леды. Они не спрашивали разрешения, свободно рассаживаясь на полукруглом диване и вынуждая Агги вплотную придвинуться к Леде. Сидеть так близко друг к другу, ощущать своим бедром тепло чужого тела, соприкасаться мизинцами рук, чинно лежащих на коленях, — все это давалось Агги чудовищно тяжело. Но просто встать и уйти, извинившись перед Ледой и его приятелями, разорвать контакт, случайно установившийся между ними, перестать чувствовать дыхание Леды на своей щеке и шее Агги не мог. Да и не хотел, если быть откровенным. Юный ворон убеждал себя, что не собирается впускать этого красивого, яркого, солнечного человека в свою жизнь дальше, чем это возможно для столь разных людей. Он хотел просто продлить удовольствие от их общения. Агги понимал, что не за горами тот день, когда сообразительный Леда спросит, как относятся близкие Агги к тому, что он с ночи до утра торчит в клубе. А еще поинтересуется, откуда у сироты – а Агги поначалу не собирался скрывать эту сторону своей жизни – столько денег и времени. Не должен ли он много работать и хотя бы иногда отдыхать?
Но пока Леда просто смеялся, шутил и обменивался малопонятными фразами с приятелями. Агги ничего не оставалось, кроме как подпереть щеку кулаком и погрузиться в свои тяжелые размышления. Разговор уходил в откровенные дебри, Леда явно чувствовал себя в своей тарелке, начав бурно жестикулировать и откровенно ерзать на месте, когда кто-то из его собеседников с ним не соглашался. При этом он постоянно задевал острым коленом бедро Агги, заставляя того вздрагивать и судорожно оглядываться по сторонам. Ему казалось, что не только ребята, сидевшие за столом, но и другие посетители клуба видели все до последнего жеста.
— Мы к бару. Пора уже и выпить немного, — прервал занимательную беседу один из приятелей Леды, Агги не запомнил его имени. Юный ворон обращал внимание только на слова Леды, из-за чего уже не раз становился предметом шуток окружающих. – Леда, спроси у своего телохранителя, что ему захватить, — Агги тут же вскинулся, чем заслужил очередной шквал насмешливых взглядов.
— Агги, что ты будешь? – Леда положил ладонь на колено Агги и пытливо заглянул в черные, посверкивающие в мерцающем освещении глаза. Юный ворон смутился и отвел взгляд, радуясь, что в плохом свете не видно, как щеки заливает румянец. Нужно было бы сказать, что он не пьет. Но горячие тонкие пальцы сжимали его колено, тревожили и отвлекали от разумных мыслей. Не мог он, просто физически не мог сосредоточится на сочинении нормальной причины для отказа, когда Леда находился так мучительно близко. – Или ты не пьешь? – сам того не зная, объект терзаний пришел Агги на помощь.
— Не пью, — согласно кивнул Агги, радуясь про себя, что Леда не предложил ему виски или что-нибудь столь же крепкое. Он согласился бы на все, что угодно, совершенно не задумываясь о последствиях. Тора предупреждал его давным давно, еще до того, как однажды окончательно покинул стаю, что алкоголь, как и наркотики, превращает воронов в чудовищ. Их природа хищников-одиночек вырывалась из-под контроля, превращая хрупкое человеческое тело в машину для безжалостного убийства.
— Кого ты убил? – Рёга, молоденький вороненок, ровесник Агги, сначала спросил и только потом понял, что случайно коснулся явно болезненной темы.
— Того, кого любил больше жизни, — Тора ответил, хотя лидер и кивнул позволительно, разрешая старшему наказать зарвавшегося юнца.
Этот короткий диалог Агги запомнил так четко, словно он состоялся вчера. А еще запомнил безжизненные глаза Торы, дождливое утро, в которое старший ворон не вернулся в стаю, и спокойные слова лидера: «Он умер гораздо раньше».
— Агги, что с тобой сегодня? – солнечная улыбка Леды потухла, а глаза наполнились тревогой. – Ты плохо себя чувствуешь? Хочешь, я провожу тебя домой?
Агги только виновато улыбнулся и отрицательно покачал головой. Не объяснять же, что дом воронов – это старые деревья в глубине сада. Будь он человеком, у него появилась бы прекрасная возможность пригласить Леду в гости, предложить ему остаться до утра, потом на пару дней, а там незаметно привязать его к себе так, чтобы он остался рядом на всю жизнь. Стоило спросить у старших, у Аоя или Дая, как поступать в таких случаях. Или хотя бы дождаться, пока безбашенный Рёга обратится с прямым вопросом к лидеру.
— Я в порядке, Леда, — имя сорвалось с языка так правильно, так легко, что захотелось еще раз его повторить. – Леда, — Агги не удержался, повторил, потом вспыхнул, снова пряча глаза.
Великодушный Леда сделал вид, что не заметил ни тяжелого вздоха, ни покрасневших щек. Если бы он еще соизволил убрать свою руку с колена Агги, тот смог бы, наконец, перевести дух и расслабиться.
Разорвать томительную близость «помогла» ссора, вспыхнувшая за соседним столом. Высокий, стройный мужчина эффектно встряхнул головой, заставив золотисто-медовые пряди рассыпаться по открытым плечам, потом бросил на стол пару крупных купюр и, явно рисуясь, показал своему спутнику многозначительную фигуру из одного пальца. Разумеется, тому это нисколько не понравилось. Моментально на горизонте нарисовались широкоплечие ребятки, профессионалы в том, что касалось охраны важных шишек и разбивания лиц их обидчикам. И не нужно было быть прорицателем, чтобы с точностью до десятой доли предсказать исход неравного поединка. Агги искренне сомневался, что после действий по просвещению симпатичного наглеца, того когда-нибудь опознают. Разве что кто-то смог бы вмешаться и перевести огонь на себя. Но для этого нужно было ощущать настойчивый позыв покончить с собой.
Или быть старшим вороном…
Агги понятия не имел, кто сейчас перед ним, но готов был поклясться своей жизнью, что знает его в истинном обличии. По ночам они избегали друг друга, скрывая эту сторону своей жизни абсолютно от всех. О чем-то еще можно было догадаться по обрывкам воспоминаний, по коротким замечаниям, которыми старшие иногда обменивались между собой. Но даже лидер никогда не требовал от своей свиты отчета о том, где, как и с кем они провели очередную ночь. Но это не значило, что он чего-то не знает. Скорее, просто не считает нужным вмешиваться.
Появившийся из ниоткуда самоубийца – именно так на него смотрели завсегдатаи бара, в том числе и взволнованный Леда, — совершенно не производил впечатления грозного борца с несправедливостью. Черноволосый, такой же худой, как Агги, одетый в странный балахон, постоянно сползавший с одного плеча, он насмешливо смотрел на пыхтящего за столом мужчину и улыбался уголками губ. Призванные телохранители только моргали в недоумении, до сих пор не получив команду разорвать всех, кто встретится на их пути. Тишина явно затягивалась, усиливая и без того очевидную глупость ситуации. Что-то во взгляде ворона не позволяло мужчине, по виду типичному любителю запретных развлечений, повести себя в привычной манере. Вот только Агги никогда не слышал, что хотя бы кто-то из них обладает какими-то необычными способностями. До сих пор подобное существование накладывало только ограничения и запреты на многое, доступное людям. Так вороны расплачивались за свою долгую жизнь и возможность менять обличие.
— Пойдем, — светловолосый дернул своего спасителя за рукав, нарушая хрупкую тишину. – Все равно этот мудак сам ничего не может. А его церберов я не боюсь. Тупые слишком, — мужчина щелкнул пальцами перед носом одного из телохранителей и получил в ответ такое явное недоумение, что даже рассмеялся. – Что и требовалось доказать, — произнес он менторским тоном, заставив старшего ворона впервые улыбнуться по-настоящему.
Они даже смогли отойти на пару шагов, когда мужчина за столиком сбросил с себя странное оцепенение и дал отмашку своим подчиненным. Неспособные к рациональному мышлению, охранники интуитивно понимали, что с невесть откуда взявшимся брюнетом все не так просто. Все они смотрели на досуге крутые американские и не менее крутые азиатские боевики, в которых такие вот тростиночки веночком раскладывали по полу дюжины бравых бойцов. Со вторым, элегантным и самоуверенным, тоже могли быть проблемы. А вдруг он какая-нибудь звезда? Или сынок крупного дельца вроде их босса? От перенапряжения крохотные мозги скрипели, а неожиданно задумчивые и неспешные телохранители просто-таки чувствовали, как в их головах закладываются первые извилины.
— Живо!!! Остановить! – босс завизжал, брызгая слюной, и попытался сам выбраться из-за столика, чтобы лично поучаствовать в погоне. Привычный окрик нарушил тонкий механизм формирования коры больших полушарий, зато запустил выработанный годами тренировок условный рефлекс «убей все, что видишь».
— У него пистолет, — сдавленно прошипел Леда, хватая Агги за локоть и пытаясь увести подальше от места возможной перестрелки. За старшего ворона, как, впрочем, и за себя, Агги не волновался. Птицами они были стремительны и неуловимы, а в человеческом обличии сохраняли часть ловкости и реакции, получая, таким образом, хоть какое-то полезное преимущество.
— Сейчас не будет, — хмыкнул Агги, выдвинувшись вперед и ударив мужчину под колено тяжелым армейским ботинком. Тот неловко взмахнул руками, вскинув пистолет к потолку и нечаянно спустив курок. На пол градом посыпались осколки зеркальных панелей, а к горе-стрелку уже метнулась охрана клуба.
Агги хотелось поскорее выйти на улицу, чтобы убедиться, что старший ворон справился с нападавшими или, по крайней мере, успел уйти без потерь, но Леда снова вцепился в его локоть, явно не собираясь отпускать. Ему почти удалось снова утащить Агги к их столику, когда, шумно ругаясь и бурно жестикулируя, вернулись остальные члены компании. Они наблюдали всю сцену из бара и не торопились возвращаться до тех пор, пока им грозила хотя бы фантомная опасность. Теперь же они окружили Леду, оттеснив его от Агги и забросав вопросами о деталях происшествия. Юный ворон в очередной раз за вечер тяжело вздохнул и побрел к выходу из клуба.
На крыльце он становился и вытряхнул из пачки последнюю сигарету, смял пустую упаковку и прицельно забросил ее в урну. Потом похлопал себя по карманам и с тоской уставился на сигарету: зажигалка осталась на столике в баре. Возвратиться означало снова увидеть Леду в окружении его приятелей, снова томиться от желания привлечь его внимание и не знать, как потом этим вниманием распоряжаться. Агги нарочно раскрошил сигарету в пальцах и сдул табак с ладони. До утра оставалось еще достаточно времени, чтобы найти не только автомат, торгующий сигаретами, но и даже приключение на собственную задницу.
Агги остро хотелось приключений. Несостоявшаяся драка в баре завела его, вынудила забыть об осторожности и здравом смысле. Он был согласен даже на боль, если такова окажется цена за возможность выпустить накопившуюся энергию. Все равно до рассвета он не мог выплеснуть свои эмоции в полете.
Лидер когда-то говорил, что некоторые вороны имеют способность менять обличия независимо от времени суток. Вот только условие, которое необходимо было выполнить, чтобы обрести эту свободу, старший ворон так и не назвал. Агги и Рёга могли сколько угодно изнывать от любопытства и приставать с вопросами к Аою и Даю, но ответом им служило только высокомерное молчание и насмешливое глухое карканье. Старшие считали, что еще не время посвящать птенцов в такие тонкости. Путем долгих размышлений Агги догадался, что уж лидер-то точно умеет превращаться в человека днем. Год или два он появлялся в саду и занимал свое место на крыше старого дома практически самым последним. И только несколько месяцев назад что-то случилось. И это что-то заставило лидера вернуться к тому образу жизни, который вел его клан и вся стая.
Агги успел пройти два квартала прежде, чем наткнулся на первые признаки таки состоявшейся драки. Один из телохранителей отдыхал под стеной, умилительно сложив руки на животе. Другой жизнерадостно пускал пузыри, барахтаясь в огромной луже. Судьбу третьего Агги узнать не довелось, хотя этот вопрос и терзал его еще несколько минут. Вот только то, что он увидел на другой стороне улицы, поразило его настолько, что все прочие вопросы ушли на задний план.
Ворон стоял на кромке тротуара, а его спутник – на проезжей части. В руках у мужчины тихонько звякали ключи. Агги догадался, что тот приглашает ворона составить ему компанию, и тут же остановился, постаравшись слиться с темной стеной на неосвещенной стороне. Парню хотелось знать, что могут себе позволить ему подобные в данной ситуации. Старший ворон отрицательно покачал головой, отклоняя приглашение, а Агги только горько вздохнул. Было видно, что этот дерзкий, притягательный и восхитительно красивый мужчина понравился ворону. Да и не стал бы он заступаться за человека, который вызвал исключительно секундный интерес. За свою долгую жизнь вороны учились читать людей как раскрытые книги. Что-то в этом мужчине казалось ворону необычайным, выдающимся, достойным внимания. Тем сложнее было Агги понять, почему же старший отступил на несколько шагов, нарочно устанавливая дистанцию, а потом и вовсе сухо попрощался. Его низкий хриплый голос показался Агги странно знакомым, хотя и звучал гораздо мягче и теплее, чем традиционное карканье. Неужели он так просто уйдет? Неужели так легко отпустит его этот самоуверенный красавец?
Словно в продолжение мыслей Агги, светловолосый рванулся следом за вороном и схватил его за руку, рывком разворачивая к себе. На лице старшего застыло все тоже насмешливое выражение. Если бы Агги мог, он бы сейчас посоветовал храбрецу очень истово помолиться своим богам. Ворон в любую секунду мог отшвырнуть мужчину от себя, но выжидал, будто проверял, на что еще хватит чужой решимости. Проницательности дерзкому красавчику явно не хватало, но этот недостаток он с лихвой компенсировал напористостью и явным бесстрашием. Он приблизился к ворону, сомкнув руки в кольцо на его талии и прильнув к напряженной шее целомудренным поцелуем. Агги мог поклясться, что старший ворон удивлен и даже немного растерян. От прежней невозмутимости и насмешливой отстраненности не осталось и следа. Казалось, что мужчина сейчас боролся с собой, со своим порывом поддаться чужому напору, принять эту неожиданную нежность и ответить на нее. Агги выжидал, затаившись в тени и тяжело дыша.
Он так сосредоточился на происходящем на другой стороне улицы, что даже не услышал торопливых шагов и сбитого дыхания за своей спиной. Только когда кто-то обхватил его за плечи и прижался лбом к его спине, он сбросил с себя это странное оцепенение и отвлекся.
— С тобой все в порядке? Ты цел? Не ранен? Ничего не болит? – Леда разжал руки и отстранился, обошел Агги и встал перед ним. Было видно, что подобных вопросов у него еще много, и только никак не выравнивающееся дыхание мешало ему разом задать их все. Агги отрицательно помотал головой, отвечая только на последний. Леда искал его? Леда бежал за ним от самого клуба? Зачем? Юный ворон с трудом удержался оттого, чтобы не начать спрашивать самому. Леде совсем не нужно знать, что он замечал это, что придавал его вниманию такое большое значение, что реагировал так бурно на каждое прикосновение.
— Я в порядке, — Агги с интересом уставился на носки своих тяжелых, грубых ботинок, потому что смотреть на взволнованного Леду не было сил. – Просто…, — Агги повернул голову, вспомнив о старшем вороне, но на другой стороне улицы уже никого не было. Темный приземистый автомобиль по-прежнему стоял у обочины, а это значило только одно – они ушли вдвоем. – Неважно, — Агги махнул рукой, сделав шаг в сторону и намереваясь обойти Леду. – Я пойду. А ты возвращайся к друзьям.
— А можно…, — Леда запустил длинные тонкие пальцы в волосы, взъерошив их. – Можно, я тебя провожу?
— Леда, — Агги выдохнул потрясенно, от удивления даже не засмеялся, хотя предложение и звучало абсурдно. Секунду подумал и улыбнулся, умиленный растерянностью и смущением Леды: — Давай лучше я тебя провожу. Только скажи, куда: домой или в клуб?
— Домой, — теперь уже Леда сосредоточенно изучал свою обувь, не желая поднимать глаза.
— Тогда пойдем. Далеко отсюда? – Агги задавал самые обычные вопросы, чтобы Леда смог, наконец, справиться с собой. Вот только он не подумал, что, протянув Леде руку, окончательно лишил того хрупкого душевного равновесия. И не учел, что тонкие горячие пальцы в его ладони взбудоражат его сильнее, чем все произошедшее ранее.
Леда жил неподалеку. Сознаться в этом сейчас значило бы сократить до минимума время, которое они могли бы провести вместе. Повести Агги окольными путями не позволяла совесть. Отчего-то Леда был уверен, что его таинственный приятель не только моментально раскусит его, но и не простит этой невинной лжи. Любые отношения стоило начинать с откровенности. Пусть даже они с самого начала выглядели абсолютно безнадежными.
— Нет. Совсем близко, — Леда вздохнул и с тоской посмотрел на их сплетенные пальцы. Агги с радостным удивлением осознал, что не только он не желает расставаться с Ледой, но и сам Леда всячески стремится продлить эти бесценные мгновения. И Агги решил рискнуть. Решил, что готов заплатить любую цену, даже если вся выпавшая на его долю удача сведется к одной единственной ночи, в которую рука Леды будет в его руке. Бесконечно благодарный даже за эту малость, он не собирался просить больше.
— Если хочешь, мы можем немного прогуляться. До рассвета еще есть время, — Агги окинул взглядом все еще темное небо и вздохнул. Когда-то Дай рассказывал, что есть такие места, где ночь длится по нескольку месяцев. Нет, конечно, на пару часов там наступает некое подобие дня, оно этого времени слишком мало, чтобы относиться к нему серьезно. Агги хотел было пожелать оказаться в таком месте, в каком-нибудь огромном городе, где так просто затеряться, но тут же одернул себя. Зачем ему бесконечная ночь, когда с ним рядом не будет Леды?
— Хочу, — Леда по-прежнему не поднимал головы. Он явно спрашивал себя: будут ли они гулять, держась за руки, или ему придется разорвать прикосновение?
— Тогда веди, — Агги усмехнулся, намеренно сильнее сжимая тонкие пальцы, подрагивавшие в его ладони. Леда вспыхнул, как факел, пораженный проницательностью юного ворона. – И лучше найди что-нибудь с крышей, потому что с минуты на минуту начнется дождь.
— Откуда ты знаешь? – Леда так удивился, что перестал волноваться и нервничать из-за столь приятной, томительной близости Агги.
— Я не знаю. Я это чувствую. Также ясно и остро, как и то, что ты идешь рядом и постоянно касаешься меня плечом…, — «доступно» объяснил Агги, в очередной раз взволновав Леду и заинтриговав его своей странной способностью. – Леда, скорее, если не хочешь вымокнуть, — юный ворон заозирался по сторонам, ища укрытие. Он старался вести себя спокойно и уверенно, чтобы хоть немного скрыть душевные метания: время до рассвета утекало быстрее, чем песок сквозь пальцы. И Агги боялся, что ему придется уйти без объяснений, оставить Леду одного, растерянного и обиженного. Каким бы замечательным Леда не выглядел в глазах явно влюбленного Агги, он все равно оставался человеком, а не святым мучеником. Он тоже обижался, сердился, мог впасть в уныние или разозлиться. Да и не сделал Агги пока ничего особо выдающегося, чтобы его было за что прощать. Его и любить-то было не за что, да и незачем.
Они едва успели укрыться под перекрытием громадины бетонного моста, когда с неба стеной обрушился дождь. Не только улица, квартал и город, но и целый мир сузились до размеров булавочной головки, оставляя в реальности только небольшое пространство. И хотя места для двоих было предостаточно, Леда все равно прижался к Агги, не выпуская при этом его руки.
— Тебе холодно, — Агги не спрашивал, констатировал очевидный факт. Леду мелко трясло. Юный ворон торопливо стащил с себя куртку и набросил на плечи своего спутника. Но этого показалось мало, потому Агги притянул Леду к себе, заключая его в объятие. Расслабился немного, прислушиваясь к внезапно отяжелевшему дыханию своего сокровища, перестал отсчитывать минуты, оставшиеся до рассвета. Будь он таким, как все, он бы молился сейчас, чтобы дождь не прекращался никогда.
— Леда, я должен уйти. Я сожалею, что все так получается, — вопреки своим словам Агги только сильнее обнял Леду, ощутив, как тот затаил дыхание. – У меня есть некоторые… кхм, обязательства перед…, — Агги замялся, стараясь найти альтернативу слову «стая».
— Тебя ждут дома? – Леда смотрел на него с пониманием. – Семья? Родители?
— Да, — Агги кивнул, легко соглашаясь с этой ложью. Он уже не собирался признаваться, что родителей, семьи, дома у него не было никогда. Все вороны росли и воспитывались как сироты. А повзрослев, понимали, что отличаются от большинства. Но Агги не хотел, чтобы Леда жалел его. Любовь и привязанность, зародившиеся из жалости, имели мало общего с настоящими чувствами. А постоянно ощущать себя приблудным щенком, из милости допущенным в дом, Агги не желал. В конце концов, он ворон, а не мелкая, беспомощная собачонка.
Леда же, ничего не подозревая о терзаниях Агги, привстал на цыпочки и осторожно поцеловал юного ворона в уголок губ. Потом отступил на несколько шагов, машинально кутаясь в куртку и не решаясь поднять глаза. Агги не позволил захлестнувшей его нежности просочиться наружу даже в простом касании руки. Он смело шагнул за пределы их маленького укрытия, чтобы через пару секунд исчезнуть в мутной пелене воды.
Дождь стих еще через мгновение, позволив Леде разглядеть длинную, прямую, как стрела, улицу, окутанную предрассветной дымкой. Агги не было нигде, хотя Леда до рези в глазах всматривался вдаль. Как он мог так быстро скрыться из виду?
Леда неспешно побрел домой, не слишком аккуратно обходя лужи и по-прежнему кутаясь в куртку, хранившую запах диких цветов. Он даже не заметил, как в небе над ним парил молодой черный ворон, ловя крыльями восходящие потоки воздуха.

Часть 2
***
Агги вернулся в стаю одним из последних. После него появился Аой, странно возбужденный и впервые за все время, что Агги его знал, оживленный. Он бросил короткий, быстрый взгляд на Дая, кивнул лидеру и опустился на дальнюю ветку, словно отгораживаясь от остальных.
Рёга заметался, зашевелился на своем месте, изнывая от любопытства, но не решаясь спросить прямо. В его памяти еще были свежи воспоминания о недавнем, казалось бы, невинном вопросе. Агги и сам не мог забыть тяжелое, гнетущее чувство, что поселилось в его душе после слов лидера. Вроде бы Рёга спросил тогда о семье. То ли он познакомился с кем-то настойчивым и не таким тактичным, как Леда, то ли просто решил подстраховаться на будущее, Агги не мог сказать определенно. Главное, что в формулировке вопроса явственно прозвучало слово «семья».
— У воронов не может быть семьи, — отрезал Дай, акцентируя каждое слово.
— Никто не знает, откуда мы приходим, — Аой был больше настроен на общение, хотя правильные выражения подбирал с трудом. – До шестнадцати лет мы ничем не отличаемся от других подростков-сирот. Но однажды все меняется. Но это вы и так уже знаете, — Агги готов был спорить, что в человеческом облике Аой бы улыбнулся грустной, усталой улыбкой.
— Когда старший… уходит, — лидер выбрал нейтральное обозначение для явления смерти. Во всяком случае, Агги полагал, что именно это имеется в виду. – Его место занимает кто-то из молодых. В стае появляется новичок.
Агги задумался. Приближенный к лидеру круг держался особняком от остальной стаи. После смерти, или ухода, Торы – Агги до сих пор не мог точно определить свою позицию в этом вопросе – рядом с ними так никто и не появился. Стоило присмотреться к остальным воронам, чтобы вычислить новичка. Но Рёга вновь опередил его:
— Кто заменил Тору?
Аоя и Дая ощутимо передернуло, хотя они и старались сохранить вид гордых, равнодушных и спокойных птиц. Лидер вскинул голову, а Рёга откровенно захотел тут же провалиться под землю, чтобы не чувствовать себя сосредоточением укоризненных взглядов.
— Мизу, — лидер еле заметно повернул голову в сторону, указывая на молодого вороненка, каменным изваянием застывшего на скате крыши. Он так и не примкнул ни к одной из групп, хотя прекрасно видел, что в стане лидера ему не рады. Чтобы ни говорили Аой и Дай об отсутствии родственных отношений между воронами, они не могли отрицать, чтобы были невероятно привязаны Торе. И явно переживали за него, прекрасно зная, что же произошло на самом деле. Агги слышал только обрывки разговоров. Что-то о подростках, о компании ребят, с которыми Тора дружил, пока не стал вороном. И о мальчике, младшем, постоянно нуждавшемся в заботе и внимании, к которому Тора питал отнюдь не дружеские чувства. Вроде бы этот мальчик стал наркоманом. Или они оба что-то употребляли? Чем закончилась одна из встреч, Тора не рассказывал никому. И только услышав его откровенный, хотя и полный боли и отчаяния ответ Рёге, Агги смог окончательно сопоставить все факты. В наркотическом трансе Тора убил того, кто был для него дороже жизни. Поэтому и ушел без сожаления.
— Но он же просто ушел? – Рёга тогда решил побить рекорд по числу ненужных вопросов.
— Послушай меня, мальчик, — лидер устало склонил голову и прикрыл потускневшие глаза. – Не обольщайся, думая, что когда-то наступит лучшее время. Ты живешь здесь и сейчас: вороном днем и человеком ночью. Другой жизни у тебя и не будет. И уйти ты сможешь только по одному маршруту. Постарайся оттянуть этот момент, насколько у тебя хватит сил, — никогда раньше лидер не произносил таких длинных фраз, не делился тем, что смог понять за свою безумно долгую жизнь. Все выглядело так, словно он готовил себе приемника. Разумеется, не Рёгу и не Агги. Но Дай или Аой вполне справились бы. Вот только лидер не выглядел немощным, больным или беспомощным. Утомленным, разочарованным в жизни и ее иллюзиях, надломленным. Каким угодно, но не умирающим. Однако он точно знал, когда именно должен уйти, и готовился к этому.
— Сколько еще осталось? – Дай спросил так тихо, что Агги едва расслышал. Но и этот вопрос отправился в копилку фактов, подтверждавших предопределенность момента смерти.
— Месяц. Может, два. Я не помню точно, — лидер сорвался с места и взлетел, широко распластав черные, отливающие синевой крылья. Вороны часто улетали днем. Агги любил сидеть на ветке, почти упиравшейся в окно комнаты Леды, и наблюдать за тем, как сладко спит его любимый. Где и как проводили время остальные, он не знал. Только однажды, сопровождая Леду с родственниками на городское кладбище, заметил Тору, замершего на вершине невзрачного каменного надгробия. Такие обычно устанавливали на могилах похороненных за счет муниципальных средств. Например, сирот. Или бездомных. Или просто неопознанных, которых в большом городе всегда находился не один десяток. В последнем случае на камнях, которыми отмечали захоронение, не было даже имени.
Уже после ухода Торы – Агги не мог заставить себя называть это смертью – юный ворон тщательно обследовал кладбище, покружив над заброшенными, неухоженными могилами. И нашел-таки: на одном камне были грубо выбиты два имени – Тора и Хирото.
Оставалось только дождаться, пока Рёга сделает соответствующие выводы, отойдет от прошлого раза и снова станет донимать старших своими нелепыми вопросами. Агги не терпелось узнать, как умирают вороны.

Часть 3
***
Леда не находил себе места от волнения. Разумеется, он предполагал, что Агги может не придти следующей ночью в клуб. Ничего удивительного не было и в том, что прошедший вечер вообще мог стать последним. Не учел Леда только своей собственной реакции на отсутствие Агги.
За те несколько месяцев, что они были знакомы, они виделись практически каждую ночь. И Леда успел забыть, что когда-то в его жизни не было тихого уверенного голоса, пронзительного взгляда агатово-черных глаз и тихого перезвона тонких серебряных браслетов на левом запястье. Зато он отлично представлял, как Агги шепчет ему на ушко всяческие нежности, нависая над ним и щекоча шею жесткими кончиками дредов, а серебряные браслеты мягко позвякивают в такт размеренным движениям болезненно худого тела. Леда жаждал своими руками, губами и языком исследовать каждую выступающую косточку: ключицы, ребра, позвонки, локти, колени…
Время уже давно перевалило за полночь, посетители клуба впали в привычное расслабленное состояние, превратив спертый воздух в смесь ароматов парфюма, сигарет и алкоголя. Леда уткнулся носом в воротник куртки Агги, с которой так и не смог расстаться, с удовольствием вдыхая пряный, чуть горьковатый аромат диких цветов. До боли в груди хотелось узнать, какие оттенки приобретет этот дивный запах, смешавшись с естественным запахом кожи Агги. И быстрее всего это можно было проверить, поводив носом по напряженной шее, коснувшись ямочки между ключицами и сгиба локтя.
Вчера он так сильно нервничал, впервые оказавшись в объятиях Агги, что не запомнил вообще ничего. Леда поболтал соломинкой в высоком бокале и задумался. Кроме имени, наверняка выдуманного, как и у него самого, об Агги ему было ничего не известно. Разве что вчера он обмолвился, что у него есть дом и семья, во что чувствительный Леда не поверил. Зачем Агги солгал, было совершенно не ясно. Ничего криминального в том, чтобы быть сиротой или жить самостоятельно Леда не видел. Поэтому предположил, что Агги хотел скрыть эту часть своей биографии. Немного подумав, Леда решил сразу не обижаться: причина такой лжи совсем не обязательно крылась в недоверии. При наличии фантазии можно было сгенерировать множество вероятных объяснений. Леда предпочел перебирать в голове версии, нежели зацикливаться на том, что для Агги их общение значит гораздо меньше, чем самому Леде того хотелось бы. Агги ведь мог стыдиться своего прошлого? Или какой-то стороны своей жизни? Да запросто. Мог совершить какое-нибудь преступление? Да легче легкого. Только вот Леда придумывал проступки, вызванные исключительно благородными порывами. Потому что даже просто представить на мгновение Агги убийцей или вором он был не способен. Зато непризнанный герой и борец из вечно взлохмаченного, худого и мрачного Агги вырисовывался легко и непринужденно.
Леда подавил глубокий вздох и постарался улыбнуться как можно более дружелюбно: к его столику подошли двое.
— Вы позволите, мы присядем ненадолго. К сожалению, все остальные места заняты, — вежливо обратился к Леде высокий светловолосый мужчина, отчего-то показавшийся смутно знакомым. Когда из-за его спины показался другой, немного ниже ростом, более худой и черноволосый, Леда наконец смог их вспомнить. Вчера они тоже здесь были. И, кажется, ушли вдвоем. Вернее, очень быстро убежали. Леда смутно припоминал, что вроде бы краем глаза видел их потом на улице, но тогда он так торопился найти Агги и убедиться, что с ним все в порядке, что вряд ли мог отнести свои воспоминания к разряду достоверных.
Леда кивнул, разрешая парочке устроиться за его столом, и снова опустил взгляд. Лед в его бокале окончательно растаял, а просто перемешивать трубочкой голубоватую жидкость было уже не интересно.
— Ты исчез вчера так внезапно, Аой, — вдруг проговорил светловолосый, а Леда отчего-то насторожился, мгновенно вспомнив узкую ссутуленную спину Агги, так решительно шагнувшего в дождь. – Я бы не смог найти тебя в этом городе, — в голосе прозвучал мягкий упрек.
— Я сам нашел тебя. И всегда смогу это сделать, — тот, которого звали Аоем, тепло улыбнулся, накрывая ладонью руку своего собеседника. – Или ты сомневаешься во мне, Уру?
Дальше Леда слушать не стал. С трудом удержавшись, чтобы не вскочить из-за стола, он неторопливо поднялся и даже пробормотал пару прощальных слов. Сохраняя все то же видимое спокойствие, он пересек танцпол, вышел из клуба и только потом сорвался на бег. Ноги сами несли его на вчерашнее место.
Он спешил, хотя пробежав пару кварталов, уже откровенно задыхался. Колотье в боку стало нестерпимым, а сердце бухало так, что отдавало в висках. Но Леда запретил себе останавливаться, подгоняя себя жуткой, леденящей кровь мыслью: вдруг Агги ждал его там, но ушел? Что, если Леда опоздал? Если вместо того, чтобы давно быть рядом с Агги, он бездарно убивал время в баре?
Леда остановился и уперся руками в колени. Дыхание вырывалось из груди раздирающими хрипами, перед глазами стояла непроницаемая тьма, а в ушах шумело и грохотало. Искомый мост никак не появлялся, что вселяло в едва живого Леду дополнительную панику: не хватало еще заблудиться.
Он не сразу понял, чьи руки подхватили его, позволяя выпрямиться. Только вдохнув знакомый запах диких цветов, успевший пропитать прохладный ночной воздух, Леда осознал, кто сейчас рядом с ним. А осознав, практически бросился на шею, с силой обнимая и стискивая в кулаках ткань футболки.
Агги был так поражен этим порывом, что даже не сразу отреагировал. Потом осторожно погладил Леду по голове и прошептал, даже не надеясь, что тот его услышит:
— Нельзя так сразу останавливаться. Давай немного пройдемся, а потом где-нибудь посидим. Тебе нужно отдышаться и отдохнуть.
— Мне нужно…, — Леда хрипло выдохнул и сам не узнал собственный голос. – С тобой…
— Хорошо, — Агги поспешил согласиться прежде, чем Леда снова попытался что-то сказать. – Со мной. Все, что захочешь, только немного позже.
— Агги, — очередной хрип, на сей раз полный тревоги и явного страха.
— Леда, я тебя очень прошу, — Агги намеренно сделал акцент на последнем слове, уговаривая своего любимого человека двинуться, наконец, с места. Леда тяжело привалился к его боку, больше мешая идти, чем на деле двигаясь вперед. После нескольких метров такого улиточного передвижения Агги наплевал на свой же полезный совет и сделал то, что уже давно хотел. Порадовавшись, что Леда и так обнимал его за шею, он крепко прижал его к себе, а потом легко подхватил по колени, поднимая. От неожиданности Леда взвизгнул и зашелся в глухом кашле. Агги смутился, но не отпустил, только наклонился немного, зашептал успокаивающе:
— Тише. Ну что ты? Не бойся, я не уроню. Обещаю.
Но Леда не боялся. Вернее, боялся, конечно, но никак не падения. Он с ужасом понимал, что рискует умереть от нехватки воздуха. Кашель душил его, а те жалкие порции воздуха, что могли принять легкие, целиком состояли из запаха диких цветов, сигарет и такой прохладной сейчас кожи Агги. С усилием, которого хватило бы, чтобы в пыль растереть бетонную стену, Леда сделал глубокий вдох. За ним еще один. И еще. Стало заметно легче, хотя Агги каждую секунду бросал вызов его самообладанию: он облизывал и кусал губы, не менее тяжело, чем до этого Леда, дышал и время от времени судорожно сглатывал. При этом особо не заметно было, чтобы юный ворон сильно перенапрягался непосильной тяжестью. Он двигался стремительно и легко, словно не было на его руках Леды. И всем своим видом говорил: «Я могу идти так бесконечно долго!». Леда с упоением гадал, что именно так окрылило и наполнило силой хрупкого Агги. В голову усердно пыталась пробиться мысль о любви, но Леда героически прогонял ее. Не хватало еще понастроить на ровном месте иллюзий и воздушных замков: их разрушение всегда было слишком болезненным и неминуемым процессом. Правда, других разумных объяснений Леда придумать не мог, как ни старался.
Он снова осознал себя частью реальности, когда Агги вдруг остановился. Леда завертел головой, оглядываясь и пытаясь понять, что это за место. Городской пейзаж незаметно исчез, оставив от себя только светлую дымку фонарного света.
Шелест ветвей над головой и перекличка ночных птиц надежно скрывали все посторонние звуки, в том числе и тихий скрип старых качелей. Они состояли из проржавевших цепей и узкой перекладины, крепились к толстой ветке и слега покачивались от ветра.
Агги осторожно поставил Леду на землю, не торопясь, впрочем, выпускать его из объятий. Тот недоверчиво рассматривал хлипкую с виду конструкцию и молчал, хотя множество вопросов так и рвались с языка. Глубокая ночь, темная и зловещая: тяжелые тучи, ежесекундно угрожавшие очередным дождем, надежно скрыли луну и тусклые звезды. Богом забытый парк оживлял в душе Леды детские страхи, заставлял теснее жаться к Агги. Юный ворон был абсолютно спокоен по поводу парка. Ночь и не такие места превращала в живые иллюстрации к фильмам ужасов. Он чувствовал, что никакой опасности нет и не может быть: слишком умиротворяюще для его слуха шумели деревья, слишком спокойны были ночные птицы.
— Хочешь покататься? – Агги разжал объятия, освобождая Леду и отходя от него на пару шагов. Тот мгновенно потянулся следом, опасаясь оставаться в одиночестве даже на секунду. В темноте его чувства словно взбесились: он слышал странные звуки, видел неясные тени и ощущал колебания воздуха. И просто с ума сходил, когда его руки не касались длинные пальцы Агги. Ворон намеренно увлекал Леду к качелям. Он задумал хотя бы на одну ночь вырвать своего любимого из привычной среды, из обстановки, в которой они познакомились и существовали все это время. Агги не терпелось узнать, каков Леда в жизни: когда ему весело, когда грустно, что ему нравится, а что не очень. Не мыслившему себя теперь без полета и крыльев, Агги казалось, что он нашел самое подходящее место, чтобы открыть для себя нового Леду.
— Боишься? – Агги обошел качели и взялся за цепи, повисая на них и с вызовом глядя на Леду.
— Конечно, боюсь, — Леда даже мысли не допускал о лжи, понимая, что ситуация не подходящая. Пусть лучше Агги считает его трусом сразу, чем убедится в этом позже, но при этом поймет, что Леда еще и лгун.
— Ты мне доверяешь? – казалось, Агги даже не обратил внимания на неприкрытый страх Леды. Просто принял к сведению без упреков и осуждений.
— Полностью, — тут же выдохнул Леда, сам немало смущенный собственным порывом.
— Иди сюда, — Агги разжал руки, чтобы тут же перехватить цепи выше и встать на перекладину. – Забирайся.
Леда содрогнулся, догадавшись, что его ожидает. Вдруг показалось, что он невероятно боится высоты и боли от возможного падения. Они ведь упадут? Скорее всего. Можно будет считать это чудом, если они смогут до этого хотя бы пару минут побалансировать на качелях.
Но как бы сильно Леда не опасался вероятных несчастий, он не мог обмануть Агги. Он сам сказал, что доверяет. Он должен подкрепить свои слова действием. Само по себе все сказанное остается только набором звуков, пока за ним ничего не стоит.
Леда с трудом переборол гнетущий страх, сковавший его и покрывший спину липким холодным потом. Переборол и так же легко и стремительно, как до этого Агги, вскочил на перекладину, стараясь не вслушиваться в потрескивание ветки.
— Повернись! – шепнул Агги, загадочно улыбаясь. Леда не сразу понял, что от него требуется. Потом неуклюже развернулся, судорожно хватаясь за цепи. Как только он смог найти устойчивое положение и выпрямиться, Агги прижался грудью к его спине и скользнул вниз, заставляя качели сдвинуться. Леда снова вздрогнул, и тут же почувствовал, как горячие ладони Агги легли поверх его рук. Сразу же стало легче, свободнее, беззаботнее. А когда Агги нежно, практически неощутимо поцеловал его в плечо, кровь превратилась в кипяток.
Леда мгновенно уловил ритм движений и уже сам раскачивался, заставляя качели взлетать все выше. Ветер свистел в ушах, ударял в лицо, но не мог охладить тот пыл, что зажгли в теле Леды поцелуи и прикосновения Агги. Ворон же не думал ни о чем. Сейчас он летел… И вел за собой того, дороже которого больше не было. И он не мог удержаться от соблазна то и дело целовать Леду: в плечо, в открытую шею, в висок, в щеку… Как и не смог отказаться от его губ: Леда намеренно повернул голову, подставляясь и томно вздыхая.
Агги не устоял. Чтобы сопротивляться искушению, нужно было быть взрослым, мудрым, хладнокровным. Молодость, горячечное желание успеть попробовать все, что так щедро предлагала жизнь, кружили голову и вынуждали действовать безрассудно. По рассказам старших Агги знал, что этот поцелуй дорого ему обойдется. Если высшие силы не стребуют с него плату прямо сейчас, то потом опомнятся и возьмут ее в тройном размере. Но также хорошо он понимал, что уже не сможет остановиться. Если бы Леда хотя бы отталкивал его, хоть немного сопротивлялся. Пусть бы просто сохранял равнодушие и отчужденность. Агги вздохнул, когда до таких желанных губ осталось жалких несколько миллиметров, и сократил расстояние, притрагиваясь так осторожно, словно Леда мог в любую секунду разбиться в его руках.
К ощущению полета и свободы примешалась эйфория первого, всегда самого сладкого поцелуя. Леда старался запомнить каждое мимолетное касание чужих губ, прохладных и сухих, с горьковатым сигаретным привкусом. И всем своим естеством хотел согреть эти губы, напитать тонкую кожу собственным жаром, пока тот не превратил его в пепел.
Качели практически остановились, но Леда едва заметил это. Гораздо важнее сейчас было ощущение рук Агги на его руках, губ Агги на его губах, тела Агги, вплотную прижатого к его собственному телу. Леда был готов провести в таком положении не только остаток этой жизни, но и несколько следующих. Агги же себе позволить такой роскоши не мог. Он хотел еще реабилитироваться за прошлую ночь, проводить Леду домой и, если повезет, еще раз его поцеловать.
— Держись крепко, — предупредил Агги, с трудом оторвавшись от таких привлекательных губ, и отстранился. Леда не смог подавить вздоха огорчения, перестав чувствовать такое желанное прикосновение. Но чувство неудовлетворенности тут же сменилось страхом, когда Леда догадался, что именно Агги вознамерился предпринять. Однако все, что успел сделать Леда, — обернуться через плечо, чтобы увидеть, как легко Агги разжал руки и буквально слетел на землю.
Ворон тут же выпрямился и обошел качели, встав перед Ледой и протянув к нему руки:
— Прыгай, я поймаю.
Даже дрожа от волнения и естественного в таких случаях страха, Леда все равно не смог оказать достойного сопротивления спокойному голосу и пронзительному взгляду мерцающих черных глаз. Он неловко соскочил с качелей, понимая, что приземление может оказаться для него крайне неудачным, но спустя мгновение нашел себя в крепких уверенных объятиях Агги.
— Я тебя поймал, — зачем-то констатировал тот, притронувшись губами к пылающему лбу Леды.
— Это я тебя поймал, — возмутился Леда, стремительно обвив руками шею Агги. – И приручил, — Агги согласно кивнул, давая Леде возможность довольно улыбнуться.
— Пойдем, я провожу тебя. До рассвета осталось слишком мало времени, — Агги не желал разрушать волшебство момента, но у него не было выбора. Он был еще не готов показать Леде, кем он был при свете дня. Вернее, он до сих пор не был уверен, что Леде это нужно.
— Только не бросай меня здесь. Я же до завтра не выйду отсюда, — Леда даже пошутить попытался, хотя в предчувствие неминуемой разлуки на душе заскребли кошки.
— Я не брошу тебя никогда. Даже после смерти моя душа останется охранять тебя, — совершенно серьезно сказал Агги и привычным жестом взял Леду за руку.
До самого крыльца дома они шли в полном молчании, время от времени рассматривая сомкнутые руки. Ни тот, ни другой еще не знали, насколько близко Агги подобрался к правде.

Часть 4
***

И снова Аой появился в саду самым последним. Только на сей раз он и сам отсел подальше, и Дая с собой сманил. Они зашептались о чем-то, поразительно напомнив Агги болтливых сорок. Разговор хоть и велся на приглушенных тонах, но сопровождался таким эмоциональным накалом, что иллюзия холодного и равнодушного благородства воронов рассыпалась в прах.
Агги дремал, время от времени открывая глаза: Аой, будучи чуть младше, сохранил в глубине души вспыльчивость и темпераментность, так свойственную молодым. Отстраненно-спокойный Дай был готов воспламениться в любую секунду – такую волнующую тему они затронули. Аой горячился, все чаще забывая о шепоте. Дай одергивал его и тут же сам допускал оплошность.
Рёга метался по скату крыши, изнывая от любопытства. Если бы не внимательный взгляд лидера, он давно бы рискнул целостностью своего оперения, но подобрался бы поближе к спорщикам.
— Но я хочу сказать. Пусть знает, что я ему доверяю. Тебе ли не знать, какие люди обидчивые, — если бы Аой спорил в человеческом обличии, можно было бы считать, что последнюю фразу он откровенно прокричал.
— А ты подумал о том, нужна ли ему такая твоя жертва? Счастлив он будет жить с обратным отсчетом? – Дай, наконец, вышел из себя, тоже сорвался на крик.
— А ты предлагаешь мне сюрприз устроить? Взять и внезапно умереть без видимой причины через пару лет? Так ему приятнее будет? – Аой окончательно перестал задумываться о том, что его могут услышать другие вороны.
Прежде, чем Дай нашел, что ответить, рядом с ними опустился лидер. Одного взмаха крыла хватило, чтобы оба старших ворона замолчали и с почтением уставились на главу клана.
— Прости, Ино, — первым опомнился Дай и почтительно склонил голову, выражая покорность воле лидера и готовность понести наказание за свой проступок.
— Я непростительно забылся. Смиренно прошу прощения и готов быть наказанным, — в тон ему продолжил Аой, замерев в поклоне младшего.
Рёга разочарованно вздохнул и с надеждой покосился на дремавшего Агги. Он знал, что в силу молодости и врожденного неуемного любопытства, младший ворон не пропустил ни слова. И Рёга во что бы то ни стало рвался обсудить услышанное. Но он не успел даже сформулировать первый вопрос, не то что перебраться поближе к Агги, когда лидер отдал приказ клану следовать за ним. В то же мгновение пять крупных черных птиц, сверкая отливающим металлом оперением, поднялись со своих мест, чтобы через пару секунд исчезнуть в жарком мареве летнего дня.
Место, в которое привел их лидер, выглядело до боли знакомым: тот самый заброшенный угол кладбища, где муниципалитет хоронил сирот, беспризорников и преступников. Агги мгновенно нашел могилу с неумело выбитыми на ней именами и немного удивился, когда понял, что именно она была их целью.
Лидер устроился на ближайшем надгробии, жестом приглашая остальных присоединиться к нему. Вороны расселись неровным кругом, по наитию или осознанно оставив один могильный камень пустым. Рёга потрясенно молчал, опасаясь даже голову поворачивать лишний раз. Аой и Дай ощущали себя виноватыми, поэтому старались погасить некую растерянность и озадаченность, вызванные поведением лидера. Они отлично знали, кто похоронен под оставшимся пустым камнем. Значил ли этот жест лидера, что Тора тоже должен присутствовать при разговоре, хоть и таким образом?
Агги внимал, не торопясь делать выводы. Он предчувствовал, что сегодняшний день даст ему многие ответы, другое дело, что цена за это знание представлялась ему весьма смутно.
— Я не собираюсь задавать вам вопросы, — начал лидер, а остальные вороны окаменели, превратившись в слух. – Я только расскажу вам, без имен, естественно, две истории. Каждый из вас в праве выбрать собственный путь. И нет никакой гарантии, что он даже частью своей будет похож на чужой. Но знать о том, как может сложиться судьба, вам не помешает.
Вороны молчали, понимая, что любой ответ сейчас будет неуместен. Лидер помолчал немного, собираясь с духом и словно решая что-то для себя. Потом гордо вскинул голову и начал свою первую историю.
Он не упоминал имен, но все как-то сразу поняли, что глава клана предлагал им свой взгляд на отношения Торы и Хирото. То, что они знали друг друга с детства, выросли в одних и тех подворотнях и выжили на одних и тех же улицах, вороны уже знали. Как и знали, что Тора считал своим долгом оберегать Хирото и стараться сделать его жизнь чуточку более легкой и беззаботной, чем та, что вели обычные сироты-беспризорники. Впервые став вороном, Тора испугался. Нет, не себя, не своих странных возможностей. Он испугался того, что не сможет по-прежнему посвящать всего себя Хирото. Теперь часть его времени, его жизни и его души принадлежала стае.
Хирото узнал все буквально через пару недель. До этого он едва с ума не сошел от беспокойства, не имея представления, где Тора находится в светлое время суток. После недолгих уговоров Тора рассказал все: о воронах, клане и стае, об ограничениях, которые, на таких как он, накладывала их сущность.
Хирото принял все безоговорочно. Гораздо более юный, гибкий и восприимчивый, он не обратил внимания на многие части истории, сконцентрировавшись только на открывшихся возможностях. Они по-прежнему жили вместе, но теперь Хирото начинал свой утро с поглаживания металлически посверкивавших перьев ворона. Большую часть дня Тора проводил в стае, время от времени улетая, чтобы просто показаться Хирото на глаза. Своим острым зрением Тора замечал, как нежно улыбается и слегка краснеет его любимый мальчик, заслышав пронзительное воронье карканье.
Они прожили так несколько лет, даже не заметив, как пролетело время. Безоблачное существование оказалось под угрозой, когда Хирото впервые стало плохо. На счастье Торы это случилось поздно ночью, когда он находился в человеческой ипостаси и мог позаботиться о своем сокровище. К утру приступ удалось снять: напичканный анальгетиками Хирото спал, а Тора нервно топтался на подоконнике, не торопясь возвращаться в стаю. Несколько недель спустя все повторилось, разве что боли стали сильнее, а лекарств понадобилось гораздо больше.
Еще несколько раз Торе везло, если в такой ситуации можно было говорить об удаче: он успевал хоть немного облегчить страдания Хирото. А потом судьба решила, что она достаточно улыбалась этим людям, и отвернулась в чью-то другую сторону. Приступ застал Хирото вечером в захудалом клубе, где он коротал время до возвращения Торы. Обезумевший от боли Хирото показался отличной мишенью одному из наркокурьеров. Первая доза не стоила для Хиро ничего, зато не только справилась с болью, но и подарила измученному телу странное ощущение эйфории.
Оказавшись дома, Тора не смог сдержать удивления. Хирото улыбался, напевал что-то себе под нос и ласкался к Торе, как маленький котенок к хозяину. Тора боролся с собой и странным своим желанием сжать хрупкое тело друга в отнюдь не дружеских объятиях. И он проигрывал эту битву безоговорочно: тонкие запястья, пульсирующие в локтевых сгибах, на шее и висках голубые венки, горький запах природной ванили кружили голову сильнее, чем алкоголь и наркотики. Хирото требовал, настаивал, а когда этого перестало хватать, стал умолять. Тора не смог отказать этим глазам и губам, хотя и понимал, что Хирото пользовался запрещенными приемами.
Ночь слилась для них в волшебный фейерверк ощущений и эмоций, а утро только прибавило сюрпризов: Хирото проснулся в объятиях Торы. Ворона не было, хотя солнце поднялось уже высоко и нещадно опаляло крохотную спальню, прорываясь сквозь легкие занавески.
С той ночи Тора становился вороном только по собственному желанию. Раз в день он отлучался на пару часов, чтобы отметиться в стае и бросить пару замечаний смотревшим на него с трепетом птенцам. Он не стал скрывать от Хирото, что для него пошел обратный отсчет. Судьба даровала ему свободу превращений, стребовав за это плату в виде продолжительности жизни. У них оставалось всего несколько лет. Хирото переживал, но не слишком. Он знал, что ему самому тоже осталось недолго и наивно надеялся, что в определенный день и час они уйдут из этого мира вместе, держась за руки и улыбаясь друг другу.
Лидер впервые позволил себе эмоции, перейдя к заключительной части повествования. Было видно, что ему тяжело дается спокойный, бесстрастный тон и величественная отстраненность от происходящего. Старшие вороны практически не вслушивались, но и тишины не нарушали: предпочитали рассматривать безымянные надгробия и пучки пожухлой от летнего солнца травы. Они уже знали, к чему привела откровенность Торы и впечатлительность Хирото. Они давно попрощались со своим другом, как бы сильно они не пытались убедить младших, что вороны не имеют никаких отношений между собой.
— Младший стал зависим от наркотиков. Его личность постепенно разрушалась. Галлюцинации, бред, странные видения и агрессивность преобразили юного ангела. И Тора не мог ничего поделать с этим, — лидер снова замолчал, тщательно выбирая слова для продолжения, когда Рёга не выдержал.
— Почему он просто не попросил… как его, Хирото, да? Почему не попросил бросить? Они же любили друг друга. Или нет? – договаривал Рёга уже шепотом, втянув голову в плечи и сжавшись в комок.
— И обрек бы любимого на боль? – Агги ответил прежде, чем подумал о том, что стоило бы проявить смирение.
Аой и Дай встрепенулись и синхронно вскинули взгляды на лидера: накажет или оставит так? Иноран не сказал ничего. Позволил младшим самим искать ответы. Помолчав еще немного, он продолжил, уже не скрывая истинных действующих лиц за местоимениями:
— В одну из ночей Тора влетел в их квартиру в истинном обличии и едва успел увернуться от брошенной в него рамки с их фотографией. Хирото швырял в его сторону все, до чего мог дотянуться, и кричал, плакал, сходил с ума от страха. Казалось, он окончательно сошел с ума и перестал узнавать человека, которого раньше любил больше жизни. Даже наркотик не смог успокоить его. И Тора сорвался. Захотел стать таким же одержимым, как и его любимый. Чем все закончилось, Тора когда-то сказал вам сам, — лидер не забывал ничего. Он соскользнул с могильного камня и сделал круг над кладбищем. Старшие переглянулись, но остались на местах. Если они хоть как-то поддерживали друг друга, то лидер переживал все свои эмоции один, не допуская внутрь себя никого.
— А разве нужно обязательно рассказывать все? – Аой задался риторическим вопросом, когда лидер спикировал вниз и снова замер на камне.
— Как поступать – решать только вам самим, — твердо ответил лидер, отказываясь принимать ответственность за чью-то судьбу кроме своей собственной. – Можно и скрыть. Абсолютно все – и сущность ворона, и короткую человеческую жизнь, и смертность души. Только иногда одной любви недостаточно. Любимые хотят внимания, постоянного присутствия рядом, возможности мгновенно откликнуться на их зов. И когда ты ворон, ты не можешь этого себе позволить. Тогда твоя жизнь превращается в ад. Постоянные ссоры, недоверие, скандалы. Невыносимо терпеть это раз за разом, особенно когда еще помнишь, как хорошо может быть вместе. И поздно уже что-то менять. Поздно рассказывать, как мало тебе осталось, скольким ты пожертвовал ради того, чтобы провести рядом жалкие несколько лет. Люди не платят такую цену за секс, отношения, любовь. Они получают все даром, — Иноран вздохнул и снова замолчал, задумываясь о чем-то своем. Замолчали и остальные вороны. Более опытные Аой и Дай заподозрили, что лидер сейчас поделился собственной историей.
— Знаете, так ведь тоже бывает. Вот ты встречаешь кого-то и словно слепнешь и глохнешь. Что бы он ни сделал, что бы ни сказал, как бы сильно ни ранил, ты оправдаешь его, поймешь и простишь. Заранее простишь. Потому что нет ничего хуже, чем таить в себе обиду и знать, что он не сделает первый шаг. Он просто не ощущает своей вины. И даже такой он остается в твоих глазах совершенством. Долго, безумно долго. Одно плохо: долго, но не всегда. Зрение, слух, разум возвращаются постепенно. Чтобы в один, далеко не прекрасный момент, дать тебе понять, что твой персональный ангел не идеален. Более того, по-настоящему хорошего в нем может быть так мало, что захочется тут же убить себя. Он прекрасен настолько, что миллионы людей, не задумываясь, продадут душу за ночь с ним. И он пользуется этим. И даже не пытается скрыть, — отрывистые фразы скатывались подобно камням, оставляя за собой глубокие борозды.
Агги чувствовал, как тяжелеет на сердце. Даже не зная подробностей, он догадался, что сейчас должен испытывать лидер. Срок его жизни в обличие человека и ворона подходил к концу. И он проводил свои последние дни в одиночестве.
Рёга хотел что-то сказать, но вовремя опомнился. Он внимательно посмотрел на лидера и первым сорвался с места, торопясь вернуться в сад. Ответов не появилось, зато вопросы терзали его сознание с утроенной силой. О ком рассказал лидер? Уж не о себе ли? И как тогда нужно было поступать? Рёга чувствовал, как мысли мечутся в безумном хороводе, не имея возможности принять стройный вид.
Агги колебался. Сделать выбор оказалось невероятно сложно. И тот, и другой ход событий слишком дорого стоили. Разве что следовало найти еще один вариант и проверить его на себе. Но и тут никто не давал гарантии, что финал будет хотя бы достойным. Подспудно Агги ощущал, что как ни крути, а его история ничем кроме личной трагедии не закончится. И если еще вчера он всерьез собирался больше не видеться с Ледой, разорвать их отношения, которые выглядели столь зыбкими и туманными, то сегодня даже не мог об этом помыслить. За одну ночь их связь упрочилась и окрепла, расправила крылья и яркой ночной бабочкой трепетала в груди Агги. Разрушить ее было бы преступлением, таким же безжалостным и жестоким, как и продолжать укреплять. Бесконечно балансировать на грани невозможно, когда-нибудь придется сделать выбор и шагнуть в ту или иную сторону. Агги пообещал, что всеми силами будет оттягивать этот момент, чтобы подарить Леде как можно больше времени, проведенного в любви и нежности.
Аой решил для себя все и сразу. Знавший цену одиночеству, он стремился узнать и другую сторону жизни. Ему казалось, что он уже встретил человека, которому готов был рассказать о том, что из себя представлял. И пусть Дай не поддержал его, придерживаясь противоположной позиции, Аой был настроен более чем решительно.

По одиночке крупные черные птицы вернулись в сад и расселись на отдалении друг от друга. Всем нужно было время, чтобы осознать то, что они услышали, и принять собственное решение. Аой так явно маялся от нетерпения, опасаясь, что его решимость улетучится с наступлением ночи, что Дай даже сделал ему замечание. Абсолютно невинная по сути своей фраза спровоцировала ссору.
— Ты знаешь его два дня! Два! Дня! И ты готов ради него умирать? – Дай горячился, явно поражаясь легкомыслию друга.
— Вот именно. Я его знаю, — Аой завелся с пол-оборота. Не в его привычках было уступать в споре, какой бы ни была его причина. – А ты в себе и за несколько лет не разобрался. Или ты думаешь, он будет до старости ждать, пока ты поймешь, как тебе лучше: с ним или без него, — в запальчивости Аой попал явно в самую точку, потому что Дай взлетел, чтобы через секунду оказаться рядом со своим обидчиком.
— Я не хочу, чтобы он страдал, — в человеческом обличии Дай бы процедил эти слова сквозь зубы. На что Аой только кивнул насмешливо:
— Конечно-конечно… А сейчас он ни капельки не страдает. Это же радость, когда любимый человек постоянно отмалчивается, демонстрирует недоверие, невесть где пропадает по полдня и никак не отвечает на ласки. Ты бы хоть подумал, каково ему. Ты как собака на сене: и отпустить его не можешь, и взамен ничего не даешь. Или ты думаешь, он тебя всякого любить будет? – Аой уже откровенно бил на поражение, не отстаивая свою позицию, но пытаясь открыть Даю глаза на его собственное поведение.
— А ты хочешь, чтобы я как лидер доживал последние дни в одиночестве? Ты думаешь, он бы сейчас согласился на это? – выкрикнул Дай и тут же замолк, словно его оборвали. Агги повернул голову и заметил, как лидер опустился на скат крыши и устало окинул взглядом бросавшихся друг на друга старших.
— Вы еще подеритесь. Только обязательно, чтобы перья летели. И младших научите, и меня развлечете, — лидер шутил, но Дай и Аой виновато потупились и синхронно скользнули в разные стороны, словно это не они только что наскакивали друг на друга, как бойцовские петухи. – А теперь поговорим серьезно, — клан тут же подобрался и внимательно уставился на лидера, недоумевая, что еще тот хотел сказать. – Раз уж вы такие догадливые, то я добавлю в историю немного деталей. А заодно кое-что объясню. С этого, пожалуй, и начнем.
Агги не вовремя подумал, что будь они людьми, то зашуршали бы листочками и карандашами, дабы ни одно слово лидера не проскользнуло мимо. Но воронам стоило полагаться исключительно на собственную память.
— Никогда, слышите, ни-ког-да не возлагайте ответственность за свои чувства на другого. Человек, которого вы имели неосторожность полюбить или захотеть, совершенно в этом не виноват. И он изначально не ставит себе цели довести вас до белого каления. Пока вы не дадите ему знак, не откроетесь, не позволите прочитать вас, как раскрытую книгу, он даже знать не будет, что это именно к нему вы дышите так неровно. И если ваш самый любимый, самый дорогой и желанный, наплюет на то великое чувство, что вы так бескорыстно бросили к его ногам, то винить вы в праве только себя. Оттого, что вы кого-то любите, этот кто-то вас любить не обязан. Он вообще ничем вам не обязан. Перестаньте считать, что своей безудержной страстью вы делаете одолжение. Ничего подобного, уж поверьте мне, — лидер ненадолго замолк, а клан задумался, что же последует дальше. – Долгое время я считал, что он идеален. Красивый странной, чуждой нашему миру красотой, одновременно хрупкий и сильный, одержимый искусством и невероятно тщеславный. Я нарисовал себе этот образ и влюбился. Без сожалений бросил на жертвенный алтарь все, что у меня было. Вот только мою жертву мой персональный бог отверг, счел недостаточной. И тогда я словно прозрел. Стал замечать, что единственной его любовью была даже не его драгоценная скрипка, а он сам. Что больше всего на свете он ценил восхищение и поклонение. И он не собирался давать ничего взамен.
— И вы оставили его? – Агги сначала спросил, а потом подумал, не клевал ли его в последнее время Рёга. Он уже второй раз влезал со своими замечаниями в монологи лидера.
— Не сразу. Не сразу…, — Иноран вздохнул, на время погружаясь в воспоминания. – Я хотел все изменить. Заставить его как-то реагировать на меня. Я надеялся, что смогу достучаться. Я хотел добиться от него хоть каких-нибудь чувств. А он, поняв, что я, наконец, очнулся и вырвался из плена его сокрушительного обаяния, просто потерял ко мне интерес.
— И вы по-прежнему считаете, что он не виноват? – Рёга очнулся, вклиниваясь в монолог лидера и успокаивая занервничавшего было Агги: не он один изнывал от любопытства и нарушал правила.
— А разве он виноват? – здесь была бы уместна грустная, усталая улыбка бесконечно одинокого человека, но вороны не умели улыбаться. Суровые, сердитые птицы смотрели друг на друга черными блестящими глазами и молчали. – Он такой, какой есть. И вправе таким и оставаться. Я хотел изменить его для себя. Кто из нас оказался в итоге большим эгоистом?
— В любви, как и во всем остальном, стоит, прежде всего, оставаться собой. И не мешать другим быть теми, кем они хотят, даже если нас это не устраивает, — резюмировал Дай, явно переосмысливший ситуацию и сделавший для себя выводы.
— Плата за ошибки всегда берется с чудовищными процентами, — тихо пробормотал Аой, но все не только услышали его, но и догадались, что он имел в виду.
— Во всем виноват только я. Мне и расплачиваться, — в этой фразе не было смирения и покорности, не ощущалось обреченности и безысходности, но явно присутствовал свободный выбор и твердое решение следовать собственному пути. – Что-то мы заговорились сегодня, — лидер окинул взглядом кусок старого сада, вплотную примыкавший к дому. Большинство птиц давно разлетелись, разве что по-прежнему в одиночестве сидел неподалеку Мизуки, да парочка крупных, явно старших воронов шепталась о чем-то, устроившись на коньке крыши.
— Что это они? – удивленно поинтересовался Рёга, заметив, как одна из птиц нежно взъерошила перышки другой. Такое поведение часто нелюдимых, серьезных воронов поставило в тупик не только младших, но и старших членов клана.
— Такого никогда раньше не было, — сейчас лидер мог бы улыбнуться искренне. – Но им повезло, если это можно так назвать: даже узнав друг в друге воронов, они не смогли расстаться. Так романтично, не правда ли? – Дай и Аой бросили друг на друга оценивающие взгляды и хрипло закаркали, не имея возможности воспользоваться человеческим смехом. Рёга отвернулся, дабы не выдать свою догадку и не навлечь на себя гнев таких вспыльчивых временами старших. Но это не мешало ему искренне верить, что из этих двоих получилась бы отличная пара.
Агги взлетел в воздух, ловя крыльями восходящие потоки, и торопливо покинул сад. Он только что признался сам себе, что не хотел бы видеть Леду вороном. Особое удовольствие Агги находил в том, чтобы оберегать такого хрупкого человека. Его мысли и чувства были свободны от той двойственности, с которой постоянно боролся Агги: не все, что казалось приемлемым воронам, могло уложиться в людскую систему ценностей. Агги любил Леду таким, каким его видел и знал. И целиком соглашался с лидером и старшими, что любимого нужно принимать таким, как есть. Окружающие – не глина, а жизнь – не урок пластического творчества.

Часть 5
Агги осмотрелся, убеждаясь, что прибыл в нужное место: Леда уже сидел на крыльце своего дома и с тоской рассматривал практически пустынную улицу.
— Меня ждешь? – Агги подошел бесшумно, хотя он мог поклясться, что Леда не заметил бы и стадо бизонов.
— Тебя, — Леда осветился улыбкой, словно к нему подвели электрический ток. Агги вздохнул, чувствуя, как в груди поднимается тепло и странный покой, и тоже уселся на ступенях, положив голову Леде на колени. – Ты такой смешной с этой прической, — заметил вдруг Леда, а Агги только пожал плечами, расслабляясь под легкими, поглаживающими прикосновениями. – Но мне нравится, ты не подумай ничего, — тут же поспешил заверить его Леда, а Агги закусил губу, чтобы не улыбнуться. – Ты мне любым нравишься. И будешь нравиться…, — прошептал Леда на грани слышимости, а Агги вздрогнул и повернулся, чтобы взглянуть на любимого. Решимость рассказать Леде все без утайки основательно поугасла с наступлением темноты, как Агги и ожидал. Но судьба предоставила ему отличный шанс проверить, готов ли Леда ответить за свои слова. Разве что с демонстрацией возможностей нужно было подождать до утра.
— Леда, я… должен…, — Агги задумался, как грамотно обставить свое признание.
— Ничего ты мне не должен, — маленькая горячая ладошка опустилась на губы Агги, прижимаясь к ним и заглушая рвущиеся наружу слова. – Сегодня такая хорошая ночь. Не порти ее.
Агги повозился слегка, устраиваясь с еще большим удобством, но руку Леде убрать не позволил: поцеловал в ладонь и прижался к ней щекой, ласкаясь.
— Леда-а-а, — заискивающе протянул Агги. – Наклонись ко мне, я тебе кое-что скажу, — к последним словам голос затих до шепота. Заинтригованный Леда моментально наклонился, чтобы тут же ощутить на своих губах прохладные губы Агги. И снова юный ворон не торопился превращать поцелуй в оду пламенной страсти. Куда слаще оказалось просто притрагиваться к тонкой нежной коже, пробовать ее на вкус и делиться своим.
— Агги, подожди, — выдохнул Леда и немного отстранился, умиляясь при виде недовольного выражения лица ворона. – Ты скажи сначала, что ты хотел, — Леда смотрел с таким требовательным любопытством, что Агги не выдержал и засмеялся.
— Я хотел тебя поцеловать. Но я слишком удобно лежу, — ворон сладко улыбнулся, жмурясь от удовольствия. – Ты же простишь меня? – он постарался состроить максимально невинное выражение лица, но все испортил неуместным хихиканьем.
— Прощу, конечно, — не менее сладко улыбнулся Леда, чтобы через секунду сомкнуть горячие пальцы на горле шутника. – Сейчас я тебя задушу, а потом поплачу и все тебе прощу, милый, — Леда сжал пальцы еще сильнее, а Агги очень достоверно изобразил предсмертные конвульсии. Ворон закатил глаза, приоткрыл рот и обмяк в руках Леды, не подавая признаков жизни. – Агги? Что с тобой? – тревога в голосе была такой неподдельной, что ворон поспешил принять более живой вид:
— Умер я. Ты же этого добивался? Я готов для тебя на все.
Леда, уже собравшийся было спихнуть наглеца со своих колен, вдруг порывисто обнял его, уткнувшись носом в изгиб шеи.
— Больше так не шути, слышишь? – прошептал он, не поднимая головы и едва ощутимо целуя нежную кожу.
— Не буду, — мгновенно согласился на удивление сговорчивый Агги и погладил Леду по светлым волосам. – Тебе холодно. Может, пойдем куда-нибудь? – Агги сел на ступеньке и привлек Леду к себе, обнимая.
— А ты не хочешь зайти ко мне? – спросил вдруг Леда, внутренне холодея от собственной смелости. Агги бросил заинтересованный взгляд на единственное освещенное окно в доме и поинтересовался:
— А в соседней спальне обитают твои родители?
Леда кивнул, судорожно выискивая способ тихо провести Агги в дом и параллельно выдумывая объяснение на случай, если тихо все-таки не получится.
— Если мы будем…, — Леда слабо себе представлял, чем именно они должны заниматься всю ночь, чтобы ни единым звуком не выдать своего присутствия, но Агги перебил его:
— Возвращайся в дом и открой чердачное окно. Я скоро буду, — плющ на стене выглядел достаточно старым и разросшимся, чтобы выдержать вес тела. – Ничего не бойся, — Агги легко коснулся губам щеки Леды и разжал объятия. – Поторопись, я не хочу, чтобы бдительные соседи приняли меня за грабителя и подняли шум.
Леда тут же вскочил на ноги и метнулся к дверям. Уже у порога опомнился и осторожно нажал на ручку, чутко вслушиваясь в каждый шорох. Агги дождался, пока свет в комнате Леды потухнет, и тоже неспешно поднялся. Для пробы повис на руках, потом подтянулся на переплетении тонких веток и удовлетворенно улыбнулся. Теперь нужно было только внимательно выбирать, куда поставить ногу. «Вот тебе и ворон! Обезьяна какая-то» — внезапно подумал Агги и тихо засмеялся. Хорошо еще, что старшие не могли сейчас его видеть, иначе не отказали бы себе в удовольствии от души поиздеваться над сменившим способ передвижения Агги.
Леда уже ждал его на чердаке, взволнованный и встревоженный. Стоило Агги перебраться через подоконник, как Леда тут же метнулся к нему, обнимая и прижимаясь щекой к плечу.
— Ничего не бойся. Все хорошо, — зашептал Агги и погладил любимого по спине.
— Я не могу справиться с собой. Я только нашел тебя, — Леда потерся носом о выступающую ключицу.
— Ты меня приручил, — ворон повторил сказанные прошлой ночью слова, а Леда почувствовал, как в груди стало тепло. Агги запоминал все, что так или иначе было связано с Ледой, и осознавать это оказалось чертовски приятно.
— Садись вот сюда, — Леда махнул рукой в сторону вороха подушек, которые в спешке захватил из своей комнаты.
— Только если ты сядешь рядом, — Агги скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на своего любимого.
— Куда же я от тебя денусь-то? – усмехнулся Леда. – Сейчас только организую нам свет, — с этими словами Леда выставил на столе несколько толстых свечей.
— Интимная обстановка? – грубовато пошутил Агги, за что тут же получил ласковый тычок в плечо.
— Это свет. Какой есть. О чем ты только думаешь? – жеманно протянул Леда, зажигая свечи, а Агги бесхитростно ответил:
— Только о тебе.
Леда замер, не веря своим ушам, но тут же тихо вскрикнул: яркий оранжевый огонек коснулся пальцев. Леда машинально уронил сгоревшую спичку и подул на пальцы.
— Горе ты мое. За тобой глаз да глаз нужен, — пробормотал юный ворон и обхватил Леду за талию, чтобы усадить к себе на колени. Потом взял пострадавшую руку и нежно поцеловал обожженные пальцы. Горячее дыхание Агги, соприкасавшееся с кожей, только усиливало жжение, но невероятная нежность, которую ворон вложил в свой жест, заставила Леду мгновенно забыть о боли. Он не отказался бы просидеть до самого утра на коленях у Агги, наслаждаясь теплом и мягкостью его губ, прижатых к пальцам. – Чем займемся? – Агги решился первым разрушить это молчание, но ладонь Леды из своих пальцев не выпустил.
— Я не знаю, — мгновенно потупился Леда, завозившись в руках Агги. Он вообще не понимал, чего еще не хватает. Разве не здорово было бы провести вот так все отпущенное до утра время?
— А ты умеешь гадать? – внезапный вопрос Агги поставил Леду в тупик. Гадать? На картах? На свечах? О чем он вообще? Разве это не типично женское занятие? Леда вообще не понимал, зачем им это нужно, когда все и так предельно ясно. – Есть такой интересный способ – может ты когда-то слышал – выбирается книга, лучше всего со стихами. А потом каждый гадающий, сформулировав предварительно свой вопрос, загадывает страницу и строку. Там и будет ответ. Ну что, интересно тебе?
В голове у Леды тут же вихрем закружились вопросы, которые тревожили его уже не первый день. Кто такой Агги? Что он скрывает, торопливо уходя по утрам? Что их ожидает и ожидает ли что-то вообще?
— У меня где-то был сборник стихов. Самодельный, конечно, — Леда смутился, а Агги взглянул на него с нескрываемым восхищением.
— Неси скорее, — Агги улыбнулся, подталкивая Леду и помогая ему встать. – Только смотри, пожалуйста, под ноги. От твоих свечей больше вреда, чем пользы: руку ты уже обжег, теперь еще и ноги переломаешь в этих тенях.
— Не каркай, — хмыкнул Леда, с опаской делая первый шаг, а Агги вздрогнул, моментально растеряв все настроение.
Ворон успел не только посетовать на судьбу, которая в мгновение уничтожила такую многообещающую ночь и поселила в глубине души тревогу, но и взять себя в руки, когда Леда вновь показался на чердаке, прижимая к себе потрепанную тетрадку.
— Кто начнет? – он неловко завис у края столика, не решаясь снова устроиться на коленях Агги, но страстно желая, чтобы тот догадался сам. Ворон, безусловно, догадался и тонкими пальцами обхватил запястье Леды, потянув его на себя.
— Ты загадывай страницу и строку, а я прочитаю ответ. Идет? – Агги взял из его рук тетрадку и быстро пролистал.
— Та-а-ак…, — Леда ненадолго задумался, явно выбирая, что спросить в первую очередь, потом выбрал: — Строка восьмая…
— Не торопись. Сначала страница, потом строка, — Агги улыбнулся, неспешно листая тетрадку.
— Хорошо. Пусть будет двадцать седьмая, — не слишком раздумывая, ответил Леда и замер в ожидании. Он не мог не заметить, как Агги вздрогнул и с недоверием уставился в книгу. Леда мог поклясться, что слышал тихое «не может быть!».
— «Он крылья… ворона во мраке распластал», — прочитал Агги срывающимся голосом и с тревогой посмотрел на Леду.
— И что это значит? – Леда растерянно моргал, а Агги внезапно захотелось отмотать время назад и не предлагать это дурацкое гадание.
— Смотря что ты спрашивал, — Агги пожал плечами, опасаясь развивать тему. Он решил, что еще не время рассказывать обо всем. И сейчас, когда он был абсолютно уверен в своем решении, судьба, словно в насмешку, толкала его в противоположную сторону.
— Ладно, неважно. Твоя очередь, — Леда забрал тетрадку и приготовился читать.
— Хорошо. Девятая строка на девятой странице, — сделал свой выбор Агги, а Леда только удивленно приподнял брови. Открыл нужную страницу и прочел:
— «Я призраком себя увижу в свой черед», — даже в неверном, тусклом свете свечей было видно, как сильно побледнел Агги.
— Ничего не понимаю, — торопливо пробормотал ворон, практически выхватывая из рук Леды тетрадь и торопливо перелистывая потрепанные страницы. – Давай еще по одному вопросу, и достаточно.
Леда кивнул, сосредотачиваясь, потом выбрал:
— На тринадцатой странице строка номер двадцать пять.
Агги торопливо отлистал назад и не сдержался, выругался и тут же зажал себе рот ладонью. Даже в шоковом состоянии он помнил о том, что стремиться произвести на Леду впечатление.
— Читай же, — Леде не терпелось узнать, что же вызвало такую эмоциональную реакцию у обычно спокойного и уравновешенного Агги.
— «Отдался душой мятежной: «Это Ворон. Ворон, да.»», — несмотря на уверенный утвердительный тон этой строки, Агги дочитывал ее практически шепотом.
— Снова ворон… К чему бы это? – Леда нервным жестом взъерошил волосы. – Теперь ты.
— Что-то мне уже не хочется, — пробормотал Агги, но Леда тут же взвился и вырвал из его рук тетрадь со стихами. – Хорошо, хорошо, только не сердись, — тут же примирительно попросил Агги, до дрожи в коленях пугаясь гневных искорок в глазах Леды. Все его страхи о досрочном разоблачении подернулись дымкой при мысли, что он мог рассердить или обидеть свое сокровище. Он поспешил определиться, даже не задумываясь, почему называет именно эти числа: — Шестьдесят девятая страница и вторая строка.
— «Они глядят на отблеск алый и чуда ждут», — прочитал Леда и смущенно улыбнулся. – Ты тоже ждешь чуда?
— Мы ждем его вместе, — Агги отложил ненужную более тетрадку и притянул Леду к себе, чтобы обнять. Тот доверчиво устроился в руках юного ворона и затих, задумавшись о чем-то своем.
— Агги, а что ты знаешь о воронах? – внезапно спросил он, отметив про себя, что Агги мгновенно заледенел и словно перестал подавать признаки жизни.
— Вороны…, — Агги так растерялся, что едва не начал рассказывать о себе подобных. Потом спохватился и сказал уже спокойнее: — Они долго живут. В основном одиночки. Если образуется пара, то она постоянная. Гнезда тоже постоянные. Питаются, кхм… падалью, — юный ворон замолк, пытаясь вспомнить что-нибудь еще.
— Постоянные пары, — мечтательно протянул Леда, а Агги внезапно успокоился. Леда слышал только то, что хотел, предпочитая пропускать неприятную информацию мимо ушей. Какое ему дело было до того, как питаются вороны, если они умели выбирать себе спутника один раз и на всю жизнь?
Леда расслабился, погрузившись в свои приятные мысли и вдыхая тонкий запах диких цветов, и незаметно задремал. Агги устроился среди подушек так, чтобы обнимать свое сокровище, не тревожа при этом его хрупкий сон.
После такого напряжения краткие часы покоя казались бесценным даром судьбы. Вот только Агги больше интересовало другое: когда и как ему придется заплатить за эту передышку? Будет ли Леда так же романтично настроен, когда узнает, что в бессмысленных с виду строках заключалась правда? Агги понимал, что ответы найдут его с течением времени. Поэтому он задул свечи и крепче прижал к себе сладко спящего Леду. Он привык ценить каждое мимолетное мгновение, боясь закрыть глаза даже на секунду.

Часть 6
***
Леда проснулся один в собственной постели. Кто-то, — Леде хотелось думать, что этим кем-то был непременно Агги, — позаботился буквально обо всем: перенес его с чердака, раздел и даже укрыл. Если бы он еще остался рядом, чтобы прикоснуться к губам самым вкусным первым утренним поцелуем, Леде совсем нечего было бы желать. Сложенный вчетверо листок бумаги на прикроватной тумбочке вполне сошел за этот поцелуй, когда Леда развернул его и прочел: «Как же сладко ты спишь, маленький ангел! Я хочу всю свою жизнь оберегать твой сон и твою волшебную улыбку». От удовольствия, смущения и восторга у Леды задрожали руки. И без того неаккуратные закорючки, напоминавшие птичьи следы на песке, запрыгали перед глазами, сливаясь в неразборчивое пятно. Леда откинулся на подушки, сжимая в пальцах драгоценный листок, и закрыл глаза, ощущая под веками легкое жжение. Если бы не странная, едва ощутимая тревога, так холодившая сердце, утро Леды стало бы счастливейшим за всю его пока еще короткую жизнь.
Утро Агги началось куда менее радужно и обещало превратиться в откровенно гнусный день. В стае царил полнейший беспорядок: вороны шумели, перелетали с места на место и постоянно старались поддеть друг друга. То там, то сям вспыхивали мелкие и крупные ссоры, в воздухе крутились и медленно оседали на землю черные с металлическим блеском перья. Дай наблюдал за творящимся беспределом со стороны, изредка отпуская ехидные комментарии. Но даже старшие вороны других кланов опасались отвечать на явно обидные остроты. Все прекрасно понимали, что за Дая мгновенно вступятся другие вороны клана, хоть такое поведение и не в традициях стаи. Намеренно или нет, теперь уже сложно было сказать, но лидер сумел сплотить своих приближенных и превратить их в некое подобие семьи.
Аой занял центральное положение, усевшись на остром коньке крыши, и выжидал. Лидера нигде не было видно, и в сознание Агги закралось смутное подозрение, что то, чего они ожидали с таким страхом, уже свершилось. Иноран не появлялся, хотя минуты утра утекали одна за одной.
Разумеется, что в тот же день никто не решился бы открыто поднять разговор о новом лидере. Но для того, чтобы наметить потенциальных претендентов и продемонстрировать силы, было самое подходящее время.
Расслабленное и даже отрешенное состояние помимо старших клана лидера сохраняла только пара воронов, так поразившая в свое время Рёгу. Расположившись стратегически выгодно, то есть не имея никого за спиной и держа в поле зрения поляну с домом, они всем своим видом демонстрировали безучастность и незаинтересованность. Только очень опытный наблюдатель мог заметить, с каким вниманием пара птиц следила за происходящим.
Агги так засмотрелся них, пытаясь уловить, чем эта пара отличается от привычных, что пропустил появление лидера. Стоило крупной птице сложить крылья и приветственно кивнуть, как на поляну опустилась тишина. В воздухе ощутимо запахло ожиданием и предвкушением. Вороны в нетерпении, пусть и хладнокровно замаскированном, слетались поближе, заключая Инорана и его клан в плотное кольцо.
— Дайго, ты заменишь меня, когда придет время, — голос лидера прокатился по поляне, достиг самых дальних ее уголков и затих. Удивление и непонимание, пока не озвученные, легко читались во взглядах десятков птиц. Напряжение только возросло, когда Аой и Дай искренне поблагодарили лидера и склонились друг к другу, перешептываясь. Агги вообще перестал что-либо понимать, но старательно выдерживал равнодушное и слегка брезгливое выражение. Его не интересовала власть. Гораздо важнее было понять мотивы лидера. Рёге достало ума полностью скопировать манеру поведения своего приятеля, хотя Агги и догадывался, как сложно молодому и горячему ворону сохранять невозмутимый вид.
Иноран снялся с места, приглашая свой клан последовать за ним. Агги даже не удивился, когда осознал, что их путь уже привычным маршрутом ведет к кладбищу. Лидер занял соседний с могилой Хирото камень и кивнул остальным воронам. Вскоре клан молча смотрел на лидера, ожидая объяснений.
— Я полагаю, объяснять вам, почему не вы сами займете мое место, мне не нужно, — Иноран обратился к старшим воронам. Агги и Рёга переглянулись в недоумении. – Ты решил окончательно? – Аой кивнул головой, всем своим видом выражая почтительность, но твердое стремление не сворачивать с избранного пути. – Сколько вы знакомы?
— Три дня, — голос Аоя звучал серьезно и уверенно, словно в этих днях заключалось не семьдесят два земных часа, а минимум три вечности. Впрочем, для Аоя и его избранника так оно и было. – И мой отсчет уже пошел, — лидер неодобрительно каркнул, но воздержался от комментариев. Дай вскинулся, словно желая высказаться об умственных способностях своего ближайшего приятеля, но смолчал. Агги подумал, что тот стройный светловолосый мужчина наверняка оказался восхитительно хорош, раз Аой решился подарить ему душу. В свете последних событий Агги был твердо уверен, что именно это и происходит, когда человек и ворон в человеческом обличии впервые становятся по-настоящему близки. За этот миг ворон расплачивается душой. Делает ее смертной. Превращает в хранительницу того человека, которого сам ворон счел достойным этого дара.
— Сколько тебе осталось? – Рёга не выдержал, перелетел поближе к Аою, пытливо заглянул ему в глаза, выискивая там следы обреченности и покорности судьбе.
— Лет семь, может, восемь. Вряд ли больше, — ответил за него лидер. – Если Дай, наконец, решится, у него останется что-то около пяти, — Дай отвернулся, сделав вид, что лидер сейчас говорил не о нем.
— Дай? На что ты не можешь решиться? – Агги никак не понимал, почему старший ворон отнимает у себя время, которое мог бы провести со своим любимым. Неужели так боялся повторить судьбу лидера?
— Ни на что он не может решиться, — раздраженно бросил Аой. – Он уже… Сколько, Дай? Три года или четыре? Или еще больше? Сколько лет ты уже коверкаешь ему жизнь?
— Через две недели будет пять лет, как мы познакомились, — еле слышно пробормотал Дай, по-прежнему не поворачиваясь к остальному клану.
— Ты хотел сказать, как ты еще в обличии ворона уселся на подоконник его кабинета, а потом превратился в человека, — теплым, родительским тоном поправил его Иноран, а Рёга и Агги синхронно раскрыли рты.
— Каору был первым, кто не только не хлопнулся в обморок, но даже не запаниковал, — голос Дая ощутимо потеплел. — Он только задумчиво покосился на початую бутылку коньяка и спросил, не помню ли я, как крестятся католики. Я даже показал. Тогда он предложил выпить, мотивировав это тем, что не каждую ночь к нему заглядывают такие гости.
— И все пять лет вы…, — начал было разочарованный Рёга, но Аой перебил его:
— Не обольщайся. Если бы Дай был способен на чистые и возвышенные отношения, то его Каору уже давно был бы прочно женат и нянчил детишек. Но наш милый собственник, тиран и деспот довел до умопомрачения последнюю подружку своего избранника.
— Как это так? – даже Агги не смог скрыть заинтересованности. Тем более, он понимал, что и у него в скором времени могла возникнуть подобная проблема. Тот факт, что Леда сейчас смотрел исключительно на Агги, совершенно не мешало девушкам и молодым людям интересоваться им самим. А Агги не в коем случае не относил себя к тем, кому невозможно составить конкуренцию. Таких, как он, великое множество. И это если не брать в расчет, что Агги проигрывал по всем параметрам в вопросах, которые определялись его сущностью ворона. – Что ты сделал? – он настойчиво повторил вопрос, выводя Дая из задумчивости.
— Ну…, — Дай замялся, явно не считая свой способ избавления от конкурентов пригодным для повсеместного применения.
— Он довел несчастную девушку до сеансов реабилитации у психотерапевта. Бедняжка считала, что ее преследуют вороны-оборотни, жаждущие ее смерти, — хмыкнул лидер, а Рёга моментально напрягся:
— Вороны? Почему вороны?
— Ну, — Аой потупился, а Иноран сделал совершенно невинное лицо. – Мы все там были. И по очереди, и вместе. Тора считал, что мы просто обязаны помочь другу отвоевать свою любовь.
— Отвоевать-то мы отвоевали, а толку, — с меньшей радостью добавил лидер, а Дай внезапно сорвался. Только сейчас, со смесью страха и восхищения рассматривая разъяренного старшего, Агги оценил, как тяжело ему было сохранять невозмутимость и спокойствие.
— Кто вы такие, чтобы решать за других? Что вы о себе возомнили? Я не хочу, чтобы он те несколько лет, что у нас могут быть, считал дни и боялся. Не хочу, чтобы он знал, что я в любом случае уйду раньше него. Но и лгать ему, смотреть в глаза и знать, что всем планам, которые мы строим, не суждено сбыться из-за меня, я просто не смогу, — к концу своего экспрессивного монолога Дай поутих и говорил уже относительно спокойно.
— Кто ты ему сейчас, Дай? Что он знает о тебе? – лидер, казалось, никак не отреагировал на всплеск старшего. Агги решил сначала, что Иноран поставил себе целью довести Дая до нервного срыва, а потом догадался: лидер заставлял старшего еще раз переоценить и переосмыслить свое решение. Пока у того оставалось хоть какое-то время.
— Я его жизнь. А он моя. И я не могу отнять у него жизнь. Он этого не заслужил, — Дай сорвался с могильного камня и по спирали поднялся в воздух. Через несколько секунд Агги перестал видеть даже темную точку на небе.
— Он решил все за двоих, — пробормотал Аой, переступив с ноги на ногу и покосившись на лидера.
— Он взял всю ответственность на себя, избавив Каору от необходимости принимать жертву, — у лидера был свой взгляд на ситуацию. – Впрочем, ты, Аой, поступил точно так же. Я готов спорить, что твой избранник еще не знает, что его ожидает в обозримом будущем.
— Уруха знает все, — Аой гордо вскинул голову, а лидер не смог скрыть удивления. Агги и Рёга недоуменно переглянулись. На данный момент все выглядело так, словно Аой выбрал себе в любовники чрезвычайно эгоистичное и бесчувственное существо, которое ценило сиюминутные радости больше, чем долгие отношения, замешанные на чем-то кроме секса.
— Ты рассказал ему, что подписываешь себе смертный приговор, а он просто согласился? – Рёга явно переборщил с пафосом, но, по сути, спросил именно то, что тревожило всех.
— Да как ты мог такое подумать? – возмутился Аой, явно требуя от Рёги многочисленных извинений.
— Аой, объяснись. Выяснять, кто кого задел, будете позже, — суровым тоном приказал лидер, а старший только почтительно поклонился.
— Я рассказал все, как есть. Про обратный отсчет. Про смертную душу. Про ограниченность во времени и изначальную обреченность. Но не сразу. Уже после…, — Аой задумался, ища подходящее слово для описания того, что произошло между ним и Урухой.
— И как он отреагировал? – Агги терзало смутное предчувствие, что Уруха не обошелся равнодушным кивком. Такая реакция вполне соответствовала избраннику лидера.
— Он разбил мне бровь и губу. Синяков наставил тучу, — в голосе Аоя звучала такая гордость, словно он рассказывал о только что полученной награде. – Потом еще ругался долго. Я думал, он никогда не успокоится. Я даже собрался уйти, чтобы больше не раздражать его своим видом. И едва не заработал переносной осветительный прибор под правый левый глаз.
— В смысле? – молодежь окончательно перестала что-либо понимать, а мудрый лидер тихо посмеивался, предвкушая дальнейшее развитие событий.
— В прямом. Я едва успел увернуться от его кулака. А потом он схватил меня за плечи, прижал к стене и сказал следующее: «Раз уж ты, идиот, решил, что можешь так легко бросить свою жизнь к моим ногам, то я сделаю все возможное, чтобы ты никогда об этом не пожалел», — Аой немного помолчал, а потом добавил: — Собственно, второй раз состоялся сразу после этого разговора. Впрочем, третий и четвертый, кажется, тоже. А может, еще и пятый. Или пятый утром? – Аой задумался, вспоминая, а юные вороны захлебнулись хриплым карканьем, призванным заменить человеческий смех.
— Ты умеешь выбирать, — уважительно покачал головой лидер, а Аой только горделиво выпятил грудь и расправил перья. Потом немного сник и смущенно признал:
— Это он меня выбрал. Сначала поблагодарил за помощь, а потом попросил остаться с ним до утра. И вернуться к нему вечером. Когда я заступился за него в клубе, я даже не подозревал, что спасаю свою любовь, — над кладбищем повисло молчание, нарушаемое только тихим шелестом листвы.
Что-то царапнуло Агги в этой истории: то ли упоминание о клубе, то ли описание характера и поступков этого человека. Он старался уловить ускользающую мысль, пока, наконец, его не осенило:
— Так это был ты тогда в клубе? Три дня назад. Тот красивый мужчина ушел с тобой? Я видел вас потом на улице, в паре кварталов оттуда. Он тебя уговаривал, по-моему. Потом я отвлекся, а когда повернулся, то никого уже не было.
Аой хмыкнул, согласно кивая и подтверждая слова Агги. Не удержался и добавил:
— Как это твой солнечный мальчик тебя не боится с такой прической? На мой вкус, вороном ты выглядишь симпатичнее.
Агги собрался уже вернуть шпильку и напомнить, что на фоне своего высокого, стройного, элегантного любовника Аой тоже смотрится не ахти как удачно, но смолчал. В его голове уже появился образ Леды, действительно солнечного, изящно-красивого и хрупкого. Желание ссориться и спорить пропало, сменившись стремлением прижать светлую, взъерошенную голову Леды к своему плечу.
— Зато ты у нас записной секс-символ, — грубовато вставил Дай, камнем спикировавший вниз за секунду до этого.
— Что, жаловаться летал? – хихикнул Аой, пропуская мимо ушей сомнительный комплимент в свой адрес. – Какой в этом смысл, если ты днем только каркать можешь?
— Лучше молчи, Аой. Иначе ты не только в человеческой ипостаси будешь красоваться с разбитым лицом, но и в облике ворона перьев не досчитаешься, — моментально вскинулся Дай, но Агги и Рёга догадались, что Аой попал в точку.
— Каору ведь узнает тебя и понимает даже в обличии ворона? – уточнил лидер, а Дай только кивнул.
— Ладно, сияй уж, — Аой терпеть не мог, когда последнее слово оставалось не за ним. – Только смотри, чтобы он не прочитал в твоем птичьем мозге все, что ты от него скрываешь.
— Аой, ты увлекся, — тут же оборвал его лидер.
— Прошу прощения, — Аой переступил по краю камня и расправил блестящие крылья. – Если мы закончили, то я вас покину. Я хотел успеть с ужином к возвращению Урухи, — с этими словами он взвился в воздух и устремился в сторону города, отрезанного от кладбища густо посаженными деревьями.
— Дай, Рёга, можете быть свободны, — лидер кивнул, отпуская остаток клана, и повернулся к Агги. – Если ты не возражаешь, я задам тебе пару вопросов.
Агги и мысли такой не допускал, что можно возразить лидеру или отказаться отвечать на его вопросы. Лидер на то и лидер, чтобы слушаться его беспрекословно. А Иноран пока ни разу не заставил усомниться в собственной мудрости и опытности.
— Я к вашим услугам, — Агги почтительно склонился и замер, не смея поднять глаза на старшего ворона.
— Я вижу, как внимательно ты наблюдаешь за стаей, как вслушиваешься в то, что мы говорим об отношениях. Если верить Аою, — а у меня не было повода лишать его своего доверия, — ты уже встретил того человека, которого тебе предназначила судьба. Но ты еще не принял решение, не так ли?
— Нет, еще не принял, — согласился Агги. – Но я определюсь в самое ближайшее время.
— И к чему ты собираешься склониться? – лидер не выражал беспокойства или сомнения, просто спрашивал, ожидая услышать аргументированный и обдуманный ответ.
— Я собираюсь все рассказать. Пока не случилось ничего необратимого, — никогда еще Агги не было так сложно говорить. Он все еще сомневался в своем решении.
— Я не стану спрашивать тебя о причинах, — удивил Агги лидер. – Ты в своем праве решать, как поступать. Со своей стороны хочу попросить тебя всегда помнить об одном: все люди разные. Это банально, но это не значит, что может быть иначе. Рецепт, годящийся одним, другим совершенно не подходит. И сколько бы ты не пытался избежать всех возможных ошибок, как бы не старался свести воедино истории Торы, Дая, Аоя, меня, в конце концов, чтобы на их основе создать идеальный вариант, ты все равно не будешь застрахован от неудач. Не надейся отделаться малой кровью. За свою любовь мы расплачиваемся сполна, так что не думай, что ты сможешь обмануть судьбу и сэкономить. Ты понимаешь меня, Агги? – старший ворон уставился на младшего немигающим взглядом.
— Понимаю, — тот кивнул. Потом помолчал немного, словно набираясь смелости, и выпалил: — А вы не хотите вернуться к нему? — он дернул головой, указывая на город и намекая на того, кому подарил свою жизнь лидер.
— Я уже вернулся, Агги, — старший ворон заметно поник и опустил взгляд, рассматривая выбитые на соседнем камне имена. – Хоть я ему и не нужен. Зато он нужен мне. Ему льстит мое внимание, моя забота и любовь. И я останусь рядом с ним.
— А когда вы… уйдете… Вдруг он будет страдать? Или решит, что это из-за него. И его замучает совесть, — романтичная душа Агги требовала развития событий и компенсации за страдания лидера.
— У Суги нет совести. И не было никогда, — ухмыльнулся лидер, впервые назвав своего любовника по имени. – Он звезда, открытое пламя, в котором сгорают неосторожные мотыльки. Я просто один из них. И это мой выбор, — твердость в голосе лидера стала для Агги знаком, что разговор стоит закончить. У юного ворона оставался еще один вопрос, который требовалось задать именно лидеру, но солнце уже склонилось к закату, напомнив Агги, что сегодня вечером он снова увидит Леду. Поэтому он твердо решил оставить лидера в покое и не красть у него те драгоценные минуты, что он собирался посвятить своему бесчувственному, жесткому, но такому любимому человеку.
Рёга явно придерживался другого мнения, потому что обнаружился неподалеку, нетерпеливо перескакивая с ветки на ветку.
— Лучше бы сразу родился воробьем, позорище, — хмыкнул Агги, присаживаясь рядом и склоняя голову. Вероятно, что целью младшего ворона был отнюдь не приятель, а лидер, но Агги решил, что еще ни разу у Рёги не было таких вопросов, чтобы ради них стоило жертвовать драгоценными секундами жизни.
— Зато ты ни дать ни взять орел, — Рёга окинул приятеля оценивающим взглядом. Потом потоптался на месте и прибавил: — Аой – павлин. А Дай…, — он задумался, ища подходящее сравнение, но Агги его опередил.
— Глухарь. Причем обязательно брачующийся токующий, — Агги сам удивился, как точно смог описать свою позицию на поведение старшего.
— В общем, настоящий ворон у нас пока только лидер. Остальные какие-то неправильные. Но я не для этого тебя ждал. Уже поздно, а я хотел кое-что более важное обсудить, чем соответствие нашего внутреннего мира внешнему образу, — важно начал Рёга, а Агги недоверчиво распахнул глаза.
— Друг мой, ты ли это? – Агги не смог удержаться. Слишком уж разительной была перемена.
— Что, умный слишком? – Рёга хихикнул. Потом продолжил более серьезно: — Не переживай, на самом деле я не такой придурок, каким хочу показаться. Хотя и до гения мне далеко. Но согласись, что те вопросы, что я задавал, значительно облегчили тебе жизнь.
Агги ошеломленно кивнул, по-прежнему внимательно рассматривая Рёгу. Тот помолчал немного, потом опомнился и торопливо заговорил:
— Я хотел с тобой посоветоваться. Я познакомился с одним человеком в сети.
— Тебе времени не жалко? Мы и так слишком мало живем как люди, — Рёга решил сегодня, по всей видимости, поставить рекорд по доведению Агги до состояния шока.
— И это мне говорит человек, три месяца безвылазно проторчавший в одном и том же клубе, — хмыкнул Рёга, а Агги судорожно вцепился в ветку. – Предупреждая твои гневные вопли, скажу, что специально я за тобой не следил, ибо больно ты мне нужен. Я вообще до заикания испугался, первый раз твою человеческую ипостась увидев.
— Рёга, не испытывай мое терпение. Эта ветка на двух людей не рассчитана, а солнце скоро сядет, — Агги мотнул головой в сторону прогалины, указывая на алеющее небо.
— Хорошо, хорошо, — примирительно пробормотал Рёга и более уверенно продолжил: — Так вот. Я часто захаживал в Интернет-кафе и подолгу сидел в сети, искал информацию о таких, как мы, — Агги только вздохнул, сознавая, что Рёга превзошел его по всем параметрам. – Я бы лучше в библиотеках городских пошарил, но с клювом и перьями туда как-то не пускают. Поэтому я зарегистрировался на форуме, посвященном всяким мистическим и сверхъестественным событиям. И в ветке «Городские легенды» познакомился с одним парнем. Он, кстати, библиотекарем работает.
— Короче, Рёга, короче, — Агги ощутимо нервничал. Никогда особо не работавшая интуиция сегодня разошлась не на шутку, убеждая юного ворона, что ничего хорошего он не услышит.
— По моей просьбе он покопался в архивах и нашел вот что: оказывается, люди считают, что после смерти ворона его душа остается рядом с избранником и охраняет его. Единожды душа ворона может отвести смертельную опасность, после чего вынуждена исчезнуть уже окончательно. Если же человек, которого любит ворон, умирает раньше, то душа обречена скитаться вечно, — Рёга опустил голову и умолк, предлагая Агги сделать свои выводы.
— Получается…, — Агги испытывал просто физическую боль, озвучивая свои догадки. – Тора…
— Ага, — Рёга сжалился, давая возможность не продолжать.
— И давно ты об этом знаешь? – Агги вспомнил настоящий шквал бестактных вопросов, обрушенных на лидера и старших буквально пару дней назад.
— Почти сутки. Рено рассказал мне об этом прошлой ночью. Ты не думай, я не настолько бесчувственная тварь. Я не стал бы спрашивать, если бы хоть примерно имел представление о том, что происходит с нами, — Рёга помолчал. – Послушай, полетели в город. Договорим как люди, потом разойдемся. Я тоже не нанимался всю ночь на дереве сидеть. У меня свидание сегодня, первое.
— А твой Рено не говорил о правилах? Может, нам нельзя видеть друг друга в человеческом облике? – Агги первым сорвался вниз, расправляя крылья.
— Тогда бы и от меня, и от тебя остались кучки мусора. Ты же видел Аоя, как выяснилось. Я знаю, как выглядишь ты. Опять же, вспомни Дайго, — с последним аргументом Агги поспорить не мог, поэтому был вынужден согласиться. Впрочем, он оставил при себе пессимистичную мысль, что по каким-то причинам судьба отсрочила внесение платежа за это знание. При таком раскладе кучка мусора все еще была в перспективе. – Кстати, — Рёга опустился на землю, через секунду становясь хорошеньким молодым человеком с пухлыми губами и задорным взглядом: — про обратный отсчет Рено не знает ничего.
— Ты собираешься его просветить на этот счет? – Агги сгреб болтавшиеся у самого лица дреды и закрепил их на затылке.
— Сигналы из космоса принимаешь? – не переминул приколоться Рёга, на что Агги ответил презрительным взглядом и надменным молчанием. Рёга правильно оценил соотношение сил и решил замять тему, возвращаясь к разговору о Рено. – Нет, не собираюсь. Я, конечно, не Дай. Мне вечное воздержание не по плечу. Но если я пойму, что Рено – мой человек, то я потрачу всю свою жизнь на то, чтобы уберечь его от такого знания.
— Ты в своем праве, — Агги понимал позицию приятеля, хотя и не разделял ее. – Прости, если ты не против, то остальное отложим на утро. Леда уже ждет меня, — Агги торопливо попрощался и побрел по улице, ссутулившись и сунув руки в карманы. Рёга придирчиво осмотрел себя и, удовлетворенно хмыкнув, направился в другую сторону.

Часть 7
***

— Я скоро забуду, как выглядит солнце, — пожаловался Леда, когда Агги влез в узкое чердачное окно.
— Напомнить? – в голове Агги моментально созрела идея.
— А ты можешь? – донельзя заинтригованный Леда встал с вороха подушек, предусмотрительно принесенных из спальни, и приблизился к ворону.
— Разумеется, — Агги осмотрелся и удовлетворенно улыбнулся, заметив старинное зеркало в тяжелой овальной раме. – Дай мне руку и закрой глаза. Только не подглядывай, — предупредил юный ворон, с трепетом охватив пальцами тонкое запястье. Не удержался, поднес к губам и поцеловал со всей нежностью, на которую только был способен. Леда вздохнул, но глаз не открыл, покорный чужой воле. Агги осторожно подвел его к стене с зеркалом и прошептал на ушко: — Теперь смотри внимательно. Перед тобой солнце. Мое солнце.
Леда широко распахнул глаза и тут же залился румянцем, увидев себя в зеркале. Агги стоял за его спиной, и в отражении взгляда Леда видел такое неприкрытое восхищение и обожание, что становилось больно дышать. Глаза жгло, словно присыпанное песком, поэтому Леда крепко зажмурился и откинулся назад, ощутив, как Агги крепко обнял его со спины и устроил подбородок на его плече.
— Вспомнил? – в голосе Агги не было ни капли насмешки. Он совершенно серьезно полагал, что настоящее солнце, солнышко, должно выглядеть именно так: нежное, светлое, теплое, но в любой миг способное стать обжигающе горячим.
Леда кивнул, все еще не в силах справиться с собой. Совершенно очарованный, Агги наблюдал, как подрагивают пушистые ресницы, и молчал. Любое слово, любое действие казалось ему сейчас грубым, неуместным и нелепым. Он заранее ненавидел все, что могло разрушить это хрупкое мгновение.
Тяжелый вздох Леды вывел его из состояния созерцательного транса. Леда облизал губы, на долю секунды позволив юркому язычку очертить их контур, и спокойствие Агги кануло в небытие. Ворон в ту же секунду развернул Леду к себе, приникая к его губам и впервые позволяя себе больше, чем просто целомудренное прикосновение.
Агги очнулся, перестав терзать губы Леды своими, когда тот всхлипнул, обнимая Агги за шею и впервые возвращая поцелуй. Солнце вспыхнуло, загорелось с новой, колоссальной силой, сжигая все вокруг… И практически сразу пламя стихло, загудело ровно и спокойно. Вернее, это Агги показалось, что сразу же. Для него произошедшее уместилось в сотую долю секунды. Припухшие губы Леды говорили об обратном. Впрочем, как и румянец, в очередной раз окрасивший его щеки. Смущенный своим порывом, Леда спрятал лицо на плече у Агги и оттуда невнятно поинтересовался:
— Почему ты считаешь меня солнцем?
— А ты поверишь, если я скажу, что люблю? – вопросом на вопрос ответил Агги, а Леда просто-таки полыхнул алым цветом, обжигая кожу ворона сквозь рубашку.
— Ты… Я… Агги, я…, — Леда практически перестал соображать от волнения, но Агги решительно перебил его:
— Ты поверишь мне, Леда? Ответь только да или нет.
— Да, — тут же страстно выдохнул Леда, больше всего на свете боясь проснуться.
— Спасибо, — прошептал Агги, покрывая поцелуями сначала напряженную шею Леды, а затем спускаясь к плечу. Ощущение его рук, до побелевших костяшек сжимавших ткань футболки, прерывистое, горячее дыхание, опалявшее кожу, стройное, хрупкое тело, трепетавшее в объятиях, — все это значило для Агги несравнимо больше, чем слова. Он не просил ответного признания, он его не ждал и не хотел. Все, что ему нужно было знать, чтобы сейчас задыхаться от счастья и восторга, он уже выяснил и запомнил: Леда доверяет ему. И Агги пообещал себе, что никогда в жизни он не обманет этого доверия.
— Агги, — Леда ощутимо дрожал в объятиях ворона, словно собирался с силами. – Агги, я… у меня…, — он смутился и замолчал, явно не зная, какими словами выразить собственные мысли, чтобы не сгореть при этом от стыда и неловкости, но Агги снова перебил его, легонько встряхнув за плечи. Потом обхватил ладонями пылающее лицо и погладил скулы подушечками пальцев.
— Я никуда не спешу, — ворон осторожно и бережно поцеловал такие манящие губы и снова отстранился. – Просто ощущай это мгновение и не думай ни о чем. А я буду исполнять твои желания, хочешь? – Агги улыбнулся, позволяя своим рукам соскользнуть, погладив при этом все еще напряженную шею и плечи.
— Хочу, — Леда ощущал себя ребенком, разворачивавшим подарки.
— Загадывай, солнышко, — юный ворон в глазах Леды воплощал его наивные представления о волшебниках.
— Поцелуй меня еще раз, — Леда тут же опустил голову, в который раз за ночь борясь со смущением. Агги не заставил своего любимого повторять просьбу дважды и наклонился, находя губами чувствительное местечко за ушком. Ворон ощущал, как гулко пульсирует кровь, норовя в клочья разорвать тонкие стенки сосудов.
— Только раз? – Агги усмехнулся, проводя носом по гладкой коже и щекоча ее дыханием. – Может, хотя бы два или три? Леда-а-а, м-м-м…, — их губы снова встретились, когда Леда не смог дальше терпеть неприкрытое издевательство над своей выдержкой. И снова они целовались буквально долю секунды. А может, целую вечность, за которую успела родиться и умереть не одна вселенная. Ни Леда, ни сам Агги не смели оторваться друг друга, чтобы потратить бесценные мгновения на бесполезные подсчеты.
Ночное безмолвие, нарушаемое только тяжелым дыханием влюбленных, внезапно разлетелось вдребезги. Взрыв, еще один и еще… Громкие звуки уничтожили тишину, заставляя Агги и Леду, наконец, оторваться друг от друга и вернуться в реальность.
— Что это было? – встревоженный Леда вывернулся из объятий, спеша к узкому чердачному окну. Грохот повторился практически сразу, но Леда уже выдохнул с облегчением, опираясь на подоконник и едва не вываливаясь наружу. Агги едва успел обхватить его за пояс. – Смотри, как красиво! – Леда с детским восторгом в глазах смотрел на ярке сполохи, озарявшие ночное небо. – Смотри, совсем как цветок!
Агги улыбнулся, повернув голову в ту сторону, куда махнул рукой Леда. Ни один фейерверк, каким бы потрясающим он ни был, не смог сравниться с восторженным блеском глаз Леды. И Агги тут же зашептал об этом Леде на ушко. Никто не знал, сколько времени им отпустила судьба. И юный ворон уже сейчас думал о том, что стоит поторопиться и сказать все, что скопилось в голове и сердце.
— Пойдем туда, — наконец прошептал он, перемежая слова короткими жаркими поцелуями. – Может, еще успеем?
Леда только кивнул, не в силах сопротивляться этому напору. Агги разжал руки, чтобы в ту же секунду перебраться через подоконник и уцепиться за сплетенные ветви плюща. Он быстро и грациозно соскользнул вниз и поманил Леду к себе. У того даже мысли не возникло отказаться и выйти из собственного дома через дверь. Поступить, как все нормальные люди, значило бы лишить себя всей прелести этой ночи. Он спускался гораздо медленнее, оступался и чувствовал, как в груди бешено колотится сердце. И только когда Агги обнял его, прижимая к себе и успокаивающе гладя по спине, Леда смог улыбнуться.
Очередная цветастая вспышка напомнила им о необходимости поторопиться. Ноги сами привели их к пустынному пляжу. Агги, не раздумывая, уселся на прохладный серый песок и потянул Леду за руку, приглашая устроиться у него на коленях. Серебряные браслеты на левом запястье тихо звякнули, когда Агги обнял Леду за плечи.
Небо полыхало экзотическими цветами и звездами, раскрашивалось яркими всполохами и разбивалось на осколки, чтобы тут же собраться вновь. Грохот взрывов оглушал, заставляя чувствовать себя потерянным во времени и пространстве. Леда положил голову на плечо Агги, крепко обхватил его за талию и одними губами прошептал свою самую искреннюю молитву: чтобы эта ночь не заканчивалась никогда.
Но боги и прочие духи редко слышат людей и еще реже исполняют их просьбы. Отгремело и затихло эхо взрывов, небо вернуло себе ровный, но более светлый синий цвет. Времени до рассвета оставалось все меньше и меньше.
Леда никогда не следил за ходом часов, когда рядом был Агги. Разве что замечал, что в его присутствии стрелки просто сходят с ума, начиная вращаться вокруг своей оси с космической скоростью. Агги же впервые забыл о том, что должно последовать, задержись он хоть немногим дольше положенного времени.
Напоминанием послужил длинный низкий гудок грузового корабля, вошедшего в порт неподалеку от пляжа. Агги вскинул голову и с ужасом отметил, как на глазах розовеет небо. Леда чутко уловил смену настроения и непонятное по напряжение, сковавшее тело Агги, и поднял голову. В первую секунду он испытал леденящий страх, не имея возможности даже предположить, что и как успело причинить Агги такую явную боль. Усилием воли юный ворон стряхнул с себя оцепенение и заговорил, с трудом подбирая слова:
— Я собирался несколько иначе сказать тебе об этом. Но мы задержались. Я непростительно забылся, — Агги заторопился, ощущая, что изменение начнется в самое ближайшее время. – То, что ты увидишь, напугает тебя. Я уверен в этом. Я не знаю, как ты отреагируешь, но уже не успеваю рассказать, что тебя ждет.
Леда вывернулся из сильных, в какой-то момент ставших болезненными, объятий и вскочил на ноги, растерянно глядя на Агги сверху вниз. До сих пор ни одна из произнесенных фраз не прояснила грядущих событий, разве что посеяла панику в мятущейся душе Леды.
— Что происходит? Что должно произойти? Агги, я не понимаю, — Леда не сказал, выкрикнул, краем сознания отмечая зарождающуюся истерику.
— Прости меня, прости. Прости. Я расскажу тебе все ночью… Если ты еще будешь этого хотеть… Прости меня, Леда, — Агги хотел добавить что-то еще, но не успел. Через мгновение на сером песке пляжа уже не было худого, черноволосого парня. Крупный ворон с отливающим металлом оперением занял его место, по-прежнему глядя на Леду умоляющим взглядом.
Нужно отдать Леде должное: сознание от ужаса он не потерял. Зато взвизгнул так, что с ближайшего сухостоя на землю посыпались листья. Когда воздух в легких закончился, Леда без сил опустился на песок и с ужасом уставился на взъерошенную птицу. В голове было пронзительно пусто: чтобы появились первые вопросы, идеи, догадки, нужно было взять себя в руки и принять как данность тот факт, что человек способен превратиться в ворона. Иногда по-детски наивный и доверчивый, Леда все равно никак не мог примирить свое сознание с очевидным явлением – превращением Агги в ворона.
Понадобилась не одна минута, прежде чем Леда не только смог выровнять дыхание, но собраться с мыслями:
— Этого не может быть, — пробормотал он бесконечно растерянным голосом и с тоской уставился на нахохленную птицу. Потом, словно сомневаясь в собственном рассудке, протянул руку: — Ты же понимаешь все, да? Иди ко мне.
Крупный черный ворон сделал несколько осторожных шажков по песку, опасаясь напугать Леду и одновременно ожидая удара. Когда расстояния между его дрожащими пальцам и птицей совсем не осталось, Леда осторожно погладил блестящие перышки. Страх медленно, но верно отступал, пропуская вперед любопытство и волнение.
— Это же ты, Агги. Верно? Этого не может быть, но это ты. Да. У тебя такие же глаза. И волосы всегда также взъерошены, как сейчас перья, — в подтверждение своих слов Леда снова погладил птицу, становясь смелее с каждым движением. – Только я не понимаю, как ты это сделал? Или кто сделал это с тобой? Это наказание, да? – ворон склонил голову к плечу, внимательно рассматривая Леду и убеждаясь, что первый шок миновал. – И ты должен весь день быть птицей? – Леда мог поклясться, что взгляд ворона стал ироничным: мол, как ты хочешь, чтобы я тебе ответил? – Закрой глаза, если я говорю все правильно, -мгновенно выкрутился Леда, и Агги мысленно зааплодировал сообразительности своего любимого. – Ты должен быть таким весь день? – тот же вопрос и то же острожное прикосновение горячих тонких пальцев к крылу. Агги медленно закрыл глаза и снова открыл. – И ты вернешься ко мне ночью? – снова согласное движение веками. Леда улыбнулся, подвигаясь ближе и начиная гладить ворона всей ладонью. – И все объяснишь? – Агги снова дал утвердительный ответ, хотя такая формулировка создавала затруднения. Некоторые вещи до сих пор не понимал он сам.
Леда еще немного посидел на песке, растерянно вороша черные перья, потом поднялся и смущенно посмотрел на ворона:
— Проводи меня домой, пожалуйста, — Леда старался не думать, как абсурдно звучит со стороны весь его разговор с птицей. Ворон моментально взвился в воздух и сделал круг над Ледой, словно приглашая его последовать за собой. Лететь в такт шагам человека было неудобно, но Агги был готов мириться с любыми трудностями. Леда не испугался. Агги тут же одернул себя, исправляясь: испугался, но смог справиться с собой, успокоиться и принять чудовищную для простого человека мысль о возможности превращения в птицу. И сейчас Леда шел за ним, не отрывая глаз от четко очерченного силуэта. Агги не брался даже предполагать, о чем сейчас думал его любимый. За день ему предстояло тщательно отрепетировать свой рассказ, на сей раз не упуская ни одной детали. И Агги допускал мысль, что реакцию на новость об обратном отсчете для воронов, Леда может принять совсем не так спокойно.
Заняв привычное место на ветке дерева у дома Леды, ворон слегка расслабился и притих, ожидая, когда его любимый появится в своей комнате. Тот вихрем взлетел по лестнице и ворвался внутрь, торопясь к распахнутому окну. Только увидев всю ту же крупную птицу, внимательно наблюдавшую за ним, Леда смог вздохнуть спокойно: почему-то он был уверен, что таких продолжительных галлюцинаций у человека быть не может. Конечно, в голове крутилась соблазнительная мысль, что это всего лишь сон. И стоит ему захотеть, как он проснется на пляже в объятиях Агги. Но вот уже сколько времени он думал о том, что все происходящее – плод его воображения, а реальность не спешила его в этом убеждать. Оставалось только дождаться вечера и расставить все точки над i.

Часть 8
***
— Агги, я уже в пятый раз задаю тебе вопрос. Неужели я так тебя обидел замечанием о твоей прическе? – по всей видимости, Рёга уже давно пытался привлечь внимание приятеля. Агги встрепенулся, сбрасывая с себя задумчивость и отстраненность, и с умеренным любопытством посмотрел на юного ворона.
— Зато я не боюсь ходить по улицам один. А у тебя, небось, от кавалеров отбоя нет? – Агги склонил голову, рассматривая Рёгу так, словно ища в его истинном обличии сходство с тем элегантным молодым человеком.
— О, ты все-таки в сознании. Приятно видеть, что твой мальчик оставил хотя бы маленькую часть твоего мозга незанятым, — Рёга явно нарывался на грубость, и Агги пытался понять, в чем кроется причина столь странного поведения.
— Зато твой мистический Рено, кажется, все, что хранилось в твоей черепной коробке, забрал в качестве трофея, — хмыкнул Агги, но тут же сменил тон на серьезный: — Чего ты добиваешься этим, Рёга? Что с тобой происходит?
— Прислушайся, — коротко бросил Рёга и замер, демонстрируя приятелю, что нужно сделать. Агги напряг слух и мгновенно уловил непривычный шум, наполнявший старый сад.
— Что это значит? Что здесь происходит? – Агги не мог с ходу придумать объяснения этому механическому гулу и грохоту. В любом случае, никогда еще стая воронов не слышала в своей обители ничего подобного.
— Это люди, Агги. В особняк вернулись хозяева. Через пару дней на этом месте будет пустырь – площадка под новое, современное сооружение, — на соседнюю ветку опустился Аой. Он выглядел так, словно летел сотню километров против сильнейшего ветра: встрепанный, взъерошенный и утомленный.
— Нужно предупредить лидера. И увести остальных воронов, найти новое место… В городе полно заброшенных зданий, — сбивчиво начал Агги, но его прервал Дай, буквально свалившийся с небес.
— Не нужно. Дайго и Акихиде уже осведомлены. Они ищут новое место и сдерживают напор стаи: многие рвутся отомстить, — голос Дая звучал спокойно и отстраненно, словно его не касалось происходящее в стае.
— А как же Ино? – Рёга и Агги спросили одновременно и переглянулись: лидер повторял, что еще месяц у него есть. Неужели он лгал? Или вороны могут ошибаться в таком вопросе, как точная дата смерти?
— Ино сделал для стаи более чем достаточно. Он уже оставил преемника, — спокойно ответил Аой, не торопясь поднимать глаза. Даже не высказанная, эта мысль тяготила его и заметным грузом легла на плечи остальных членов клана: лидер в очередной раз сделал свой выбор. И можно было не сомневаться, что подобное решение далось ему невероятно тяжело.
— Он слишком сильно любит. Впрочем, как и все мы здесь, — вороны склонили головы, задумываясь каждый о своем. О тех, кто оставался ждать их в человеческом мире и был готов принять такими, какими они были. – Вот только лидеру повезло меньше всех, — резюмировал Дай.
— В любом случае, без лидера стая будет совсем иной. Не думаю, что хочу в ней оставаться, — пробормотал Аой, расправляя иссиня-черные крылья.
— Тем более, что ты можешь прожить остаток своей жизни, почти не превращаясь, — впервые в голосе Дая прозвучало сожаление. Он сознательно отказался от подобной привилегии, защищая Каору от необходимости жить в состоянии обратного отсчета.
— Дай, ты знаешь, что нужно делать. Все в твоих руках, — Аой констатировал факт, взлетая и грациозно проскальзывая между деревьев.
Агги и Рёга переглянулись и догадались, что думают об одном и том же: они все решили для себя – осталось только воплотить свои планы в реальность.
Аой не сумел улететь далеко, тут же вернулся, когда до стороны прогалины с домом донесся новый звук. Он примешивался к гудению тяжелых машин и пугал своей чуждостью и непохожестью. Порывистый, звонкий… человеческий голос. Аой и Дай переглянулись: любопытство терзало старших не меньше, а иногда и больше, чем младших. Они боролись с собой, решая, как поступить: выдержать образ уравновешенной мудрости или опрометью нестись на звук. Рёга решил все за них, вихрем срываясь в полет и практически сразу же растворяясь в густой тени деревьев. Кто там еще? Кого заинтересовала судьба особняка, стоявшего заброшенным не один десяток лет?
Когда клан появился на поляне, действие вошло в заключительную фазу. Молодой парень, очень высокий, большеглазый и светловолосый, едва ли не сам подставлялся под ковш экскаватора. Агги даже показалось сначала, что он пытается как-то докричаться до людей, привлечь к себе их внимание. Но для этого его метания выглядели слишком хаотичными, бестолковыми. Похоже, само здание и его судьба мало интересовали парня. Он искал. Искал кого-то, в чьем присутствии на поляне он был уверен. До сих пор не улетевшие вороны во главе с Дайго кружились над поляной, больше мешая ему, чем помогая найти того, кого нужно. Агги догадался, кто это, только когда стремительное тело Рёги вклинилось в стаю, разбивая ее и нарушая строй. И сразу же улыбка озарила правильные, почти идеальные черты человеческого лица: он нашел того, ради кого рискнул придти сюда. Вороны отступили, разлетелись по сторонам, оставляя их наедине.
— Надо же, какой решительный библиотекарь, — насмешливо, но с ноткой одобрения пробормотал Аой, опустившись на ветку рядом с Агги.
— Ты и это знаешь? – юный ворон с удивлением покосился на старшего и, не удержавшись, хихикнул: настолько самодовольный вид у Аоя бывал крайне редко.
— Малыш, — казалось, что ворона сейчас разорвет от чувства собственного превосходства. – Я должен был стать лидером стаи. И стал бы, если бы не Уру. А лидер, как ты знаешь, должен уметь собирать и правильно выстраивать информацию, иначе грош ему цена как предводителю клана и стаи.
— Мы уже поняли основную идею, — оборвал его Дай и снова перевел взгляд на поляну. В то же мгновение прямая напряженная спина Рено в последний раз мелькнула за деревьями: Рёга уводил его подальше от особняка и стаи. Дайго и Акихиде тоже присутствовали при этом, хотя и не вмешивались, демонстрируя ауру расслабленности и отрешенности от происходящего. Но ощущение это рассеялось, стоило Агги уловить холодный, оценивающий взгляд нового лидера. Дайго на лету улавливал изменения в ситуации и все понимал правильно.
Клан лидера присоединяться к стае не собирался. Не из-за вражды или неприятия нового главы. У них были другие пути. Клан распадался на глазах, но сожалеющих не было. Вороны сделали свой выбор и готовились принять за него ответственность. А Дайго предстояло убедить всех и, в первую очередь, себя, что ему по силам нести ответственность за стаю. Молчаливое одобрение и поддержка Акихиде играли в этом вопросе решающее значение. Один он бы не справился, Дайго не мог это не признать. Внутренняя сила и несгибаемость Инорана были уникальны; вряд ли кто-то смог бы повторить его путь и не сломаться под непомерной тяжестью испытаний. Вряд ли кто-то смог бы уйти более достойно. Но Дайго признавал: дорога у каждого своя. И ему предстояло пройти по собственной, возможно, менее тернистой, но пока еще неизведанной.
Вместе с Акихиде они снялись с дерева и сделали пробный круг над поляной. Заброшенный дом превратился в руины, от которых вскоре не останется и следа. Высокие травы и дикие цветы, безжалостно раздавленные и растоптанные, будут выжжены дотла, чтобы освободить место очередному монстру из стекла и бетона. Но стая нашла себе новое место – еще один мрачный, запущенный уголок с дурной репутацией и сомнительным прошлым. Пока люди будут держаться на расстоянии, у стаи будет время обжить его и наполнить новыми воспоминаниями.
Аой и Дай задержались еще ненадолго. Наивно понадеялись дождаться Рёгу, чтобы попрощаться.
— Не думаю, что сегодня он вспомнит о вас, — Агги поставил себя на его место и осознал, что уж он бы точно не вспомнил. – Может, мы еще встретимся, — в голосе ворона не было ни грамма надежды, чистое размышление, отданное на откуп причудливой вероятности. Никогда и ни в чем нельзя быть уверенным абсолютно.
— Тогда и я прощаюсь, — Дай склонил голову. – Я буду иногда приглядывать за вами, днем.
— Не сомневаюсь, — в тоне Аоя не было ни тени насмешки. – Береги Каору, — Дай кивнул с таким видом, словно в его жизни больше не было иного смысла. – А ты…, — Аой повернул голову, и Агги понимающе кивнул:
— Я буду беречь Леду. Как ты Уру. Как Рёга – Рено. Ино будет доволен нами.
Не обменявшись более ни единым словом, крупные черные птицы взмыли в воздух, чтобы растаять в стремительно темнеющем вечернем небе. Перед каждым из них лежал свой путь. И у каждого шел свой обратный отсчет.

Часть 9
***

Они встретились на крыльце дома Леды и замерли друг напротив друга, не зная, с чего начать разговор.
— Леда…
— Ты пришел…
— Я же обещал, — ворон осторожно обнял Леду, опасаясь, что тот может в любую секунду оттолкнуть его.
— Я так ждал тебя, — худенькие руки Леды обвились вокруг шеи Агги, привлекая его еще ближе, буквально стискивая в неловких, порывистых объятиях. Агги выдохнул с облегчением и зарылся носом в светлую макушку. Леда не боялся. Вернее, может, и боялся, но точно не его самого. Неопределенность, загадочность, таинственность – все это могло пугать Леду, но Агги он доверял безоговорочно, несмотря ни на что.
— Я должен рассказать тебе все. Прямо сейчас. Пока мы не зашли слишком далеко, — дыхание Агги сбилось, стоило ему почувствовать на своей шее жадные, голодные поцелуи.
— Расскажешь, — Леда мурлыкнул, припадая к пульсирующей на шее жилке и щекоча ее язычком. — Пойдем домой. И ты мне всё-о-о-о…, — выдохнул Леда, когда Агги решительно вернул ему поцелуй.
Как они смогли отстраниться друг от друга и даже войти в дом, Агги помнил смутно. Тонкие пальцы Леды до боли сжимали его руку, оставляя на коже белые следы, словно кто-то или что-то вот-вот собиралось разлучить их. В полутемном холле Леда тяжело вздохнул, всем телом наваливаясь на Агги, будто у него вдруг разом кончились силы. Юный ворон тут же подхватил его на руки, торопливо оглядываясь по сторонам.
— Куда?
— Второй этаж, первая дверь направо, — неразборчиво пробормотал Леда, снова приникая губами к шее Агги и заставляя того сбиваться с шага.
— Леда, перестань. Я же тебя уроню, — Агги надеялся, что сможет достучаться до благоразумия своего любимого, но тот, кажется, отправил такое полезное качество в бессрочный отпуск. – Леда-а-а, — горячий язычок прошелся по ключице, а по шее заскользили, лаская, пальцы.
— Не бойся, ты же будешь сверху. Ты хочешь быть сверху, Агги? – шаловливо поинтересовался Леда, а юный ворон с трудом удержал равновесие, потрясенный не столько формулировкой вопроса, сколько внезапной раскрепощенностью любимого. Он не успел придумать достойный ответ, оказавшись перед дверью спальни Леды. Сердце глухо бухнуло в груди и затихло, словно испугалось того, что должно было произойти. Отчаянно хотелось наплевать на доводы разума и совести и принять дар, так открыто предлагаемый Ледой. Принять и ответить черной неблагодарностью: Агги чувствовал, что Леда не простит ему лжи. Человек, доверяющий так безоговорочно и искренне, достоин знать все, как есть.
— Леда, — Агги опустил любимого на узкую постель, предназначенную для одного, и с усилием разжал его руки. Отошел на несколько шагов, чтобы не сразу поддаться соблазну подмять под себя тонкое, хрупкое тело, покрывая его нетерпеливыми поцелуями-укусами.
— Что случилось? – встревоженный Леда оперся на локти, приподнимаясь. Теперь он снова напоминал себя прежнего: взволнованного, чувствительного и проницательного.
— До того, как мы… Хм, если мы… Леда, — Агги тряхнул головой, позволяя дредам закрыть его лицо. – Я должен сначала рассказать тебе все. В том числе и свое решение. Я не хочу, чтобы когда-либо ты считал себя виноватым, — ворон говорил отрывистыми, мало связанными между собой фразами, чем пугал Леду все больше и больше.
— Что? Ну, говори же, Агги, я тебя умоляю, — Леда соскользнул с постели и приблизился к Агги, чтобы просто прикоснуться к его руке, поделиться своим теплом.
— Такие, как мы, могут жить долго, бесконечно долго, — Агги понятия не имел с чего стоит начинать подобный разговор, поэтому решил говорить все, что приходило в голову. – Днем мы существуем в обличии птиц, ночью становимся людьми. Так продолжается до тех пор, пока… ворон… не влюбляется… Нет, не так, — Агги задумался, а Леда осторожно обнял его за талию, прижался к груди и стал слушать, как тихо и глухо отстукивает ритм сердце. – Когда ворон и его избранник становятся близки…
— Как мы с тобой? – уточнил Леда, рисуя пальчиком странные узоры на плече Агги.
— Нет, ближе… еще ближе, — Агги дернул головой, словно пытаясь указать Леде в сторону постели, но в этом не было необходимости. Щеки Леды слегка порозовели, когда он понимающе кивнул и снова отвел взгляд. Агги продолжил: — С этого момента начинаются коренные изменения, необратимые. Ворон получает способность менять обличия по собственной воле, находиться в них сколь угодно долго.
— Но это же прекрасно, — воодушевленный открывшимися перспективами, Леда вскинул голову, всматриваясь в черные глаза Агги.
— Не совсем, — Агги покачал головой, мысленно начиная прощаться с драгоценными минутами, в которые у них с Ледой все еще хорошо. – За право быть рядом со своим любимым человеком ворон должен заплатить. И эта цена может показаться непомерной. Срок жизни ворона сокращается. Очень сильно… Обычно остается всего несколько лет. Зависит от возраста ворона, — Агги старался говорить отстраненно и не замечать, как напрягся в его руках Леда. – У нас говорят, что начинается обратный отсчет.
— Агги, нет, — Леда словно очнулся ото сна, вырвался из рук ворона и заметался по комнате, натыкаясь на углы и разбросанные вещи. – Этого не может быть! Почему так?
— Не знаю. Так было и так будет, пока будут существовать подобные мне, — Агги обнял себя руками, будто пытался согреться.
— Но так нельзя… Это жертва… Я не стою…, — мысли в голове Леды проносились с чудовищной скоростью, прорываясь в виде обрывочных фраз.
— Ты стоишь гораздо большего. Моя жизнь и моя душа – все, что у меня есть. И я готов, я хочу отдать это тебе. Но еще я хочу, чтобы ты сам согласился принять это, — Агги внимательно посмотрел на Леду, внезапно замершего посреди комнаты.
— Я не хочу убивать тебя, не хочу, не хочу… Не хочу! – Леда вскрикнул, а потом в бессилии опустился на пол, закрывая лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Из-под ладоней доносились приглушенные всхлипы и сбивчивый шепот «не хочу, не хочу, не хочу…». Агги тенью метнулся через комнату, чтобы обнять его и прижать к своей груди. Он лихорадочно искал слова, которые бы смогли убедить Леду, что его решение искреннее и осознанное.
— Солнышко, посмотри на меня! Послушай меня, Леда, просто послушай! – Агги с трудом отвел ладони от искаженного болью лица и закусил губу, борясь с желанием сразу же покрыть его поцелуями. – Послушай, -уже тверже, и Леда вздохнул, ответил на его взгляд, вцепляясь пальцами в запястья Агги. – Мне не нужна вечность. Какой в ней смысл, когда я проживу ее один? У меня еще много времени. Очень много, Леда. Я еще успею надоесть тебе, обещаю, — Агги едва сам не заплакал от облегчения, когда искусанные губы Леды дрогнули в улыбке.
— Ты никогда не сможешь надоесть мне, — Леда чуть повернул руку Агги, наклонился и поцеловал в ладонь. Потерся об нее щекой и снова поцеловал с такой отчаянной нежностью, что у Агги заныло сердце.
— Я буду очень стараться, — пробормотал Агги, поглаживая щеку Леды кончиками пальцев.
— Агги! – Леда поднял на него такой возмущенный взгляд, что юному ворону стало неловко. – Сколько лет? Пять? Больше? Меньше? – каждый вопрос причинял Леде физическую боль, но он должен был знать всю правду.
— Больше, гораздо больше. Я не знаю точно, все очень индивидуально. Но больше десяти… никакой внезапности. Все постепенно. Мы поймем, когда придет время, — Агги не хотел больше говорить об этом, хотя и понимал, что это необходимо.
— Никакой точной даты? – уточнил Леда, а Агги согласно кивнул. Леда задумался, затихая в его объятиях, а самому Агги осталось только гадать, какое решение примет его любимый.
— Вороны образуют постоянные пары, да? Вы любите только раз в своей жизни. Агги? – неожиданные вопросы Леды удивили ворона и привели в растерянность.
— Только один раз. Ты прав, — впрочем, Леда уже и так догадался, что прав, просто хотел услышать это от самого Агги.
— И ты любишь меня? – Леда придвинулся вплотную, пытливо заглянул в пронзительные черные глаза, надеясь прочитать там ответ.
— Только тебя, Леда. Больше никого не существует в мире, кроме тебя, — Агги еще не знал, чем закончится этот странный разговор, но сердце согрелось, ожило и затрепетало в предвкушении.
— И я люблю тебя, — Леда поцеловал его так уверенно, что у Агги не осталось ни капли сомнения: его дар принят. – Ты даже не представляешь себе, как же сильно… как чудовищно сильно я люблю тебя…, — прошептал Леда, и эти слова стали последними прозвучавшими в темноте спальни.
Осталось только горячечное, прерывистое дыхание, шорохи торопливо срываемой одежды, скольжение рук и губ по распаленным желанием телам. Леда застонал, когда Агги навис над ним, удерживаясь на руках. Серебряные браслеты на тонком запястье позвякивали в такт движением худого, угловатого тела. Леда суетливо проводил ладонями по выступающим ключицам, позвонкам, ребрам, жадно принимая в себя чужой трепет и жар. Обо всем остальном можно было подумать позже.

Эпилог
***

— Надо же, какие люди! – насмешливо протянул Дай, рассматривая подходящего к могиле Хирото Агги. – Как это ни удивительно, но все в сборе.
— Ты не рад? – Аой повел плечом, привычно открытым вырезом очередного балахона.
— Ну почему же? Вполне. Хотя вот на Агги мне смотреть уже больно: его неземное сияние просто глаза режет, — Дай продолжал изображать зануду, но младшие догадались, что за этой маской старший ворон пытался скрыть искреннюю радость от встречи.
— Не завидуй, — Агги казалось, что Рёга сиял не меньше, а то и больше его самого. – Ты и сам неплохо выглядишь. Каору так хорошо готовит?
— Просто пальчики оближешь, — с готовность ответил Дай и тут же надулся: младшие залились смехом, а Аой иронично вскинул бровь.
— Не обижайся, — сквозь смех пробормотал Агги. – Мы рады, что у тебя все хорошо.
— Угу, просто счастливы, как я посмотрю, — Дай все еще сердился. – Как это ты, Агги, смог на полночи оторваться от своего солнышка. Я слышал, что первое время вы из спальни не выбирались.
— Ага, слышал, — хмыкнул Агги и мстительно добавил: — Неужели ты, старый вуайерист, думаешь, что я тебя не узнаю в той настырной птице, что норовила вломиться в окно нашей спальни. Радуйся, что Леда не любит плотные шторы, а то не видеть бы тебе ничего совсем.
Дай сжал кулаки, но промолчал, хоть на щеках явно стал заметен румянец. Аой захихикал, но тему решил не развивать во избежание скандала: они и так слишком веселились, несмотря на то, что собрались на кладбище.
— Леда спит. Набегался за день. Организовать группу на пустом месте – задача сложная, — Агги так светился от гордости, словно рассказывал о собственных достижениях.
— А ты почему не выглядишь уставшим? — подбросил шпильку Аой и тут же добавил: — Я вообще не думал, что ты можешь на чем-то играть.
— Вот и я так думал. Но и Леду одного бросать нельзя. Пришлось срочно осваивать бас, — Агги ухмыльнулся, вспомнив их первые уроки.
— Что, шесть струн уже не потянул? — насмешливо бросил Дай, делая движение рукой, словно перебирал струны.
— Да я и четыре-то едва тяну, — Агги с радостью расписался в собственной бездарности, потому что даже этот факт доставлял ему удовольствие. – Мой любимый инструмент – это… м-м-м… Ладно, — Агги смущенно замялся, но Аой уже подхватил благодатную тему:
— О-о-о… я тоже люблю этот инструмент, — глаза старшего подернулись поволокой, а на красиво очерченных губах появилась удовлетворенная улыбка.
— Извращенцы, — Дай с отвращением осмотрел явно размечтавшуюся троицу и демонстративно отошел подальше, словно всерьез опасался заразиться общим сумасшествием.
— Мы??? Да никогда! – хором воскликнули донельзя довольные вороны. – Хотя…, — Аой задумчиво покосился на ближайшее к могиле Хирото надгробие.
— Вот и я о том же. Нашли место, — Дай скрестил руки на груди, явно стремясь выглядеть самым серьезным и мудрым.
— Я уверен, что и Ино, и Тора рады за нас, — спокойно ответил Аой. – И здесь мы собрались только для того, чтобы и они тоже знали, что наша жизнь идет своим чередом. Через несколько лет я присоединюсь к ним и буду ожидать вас здесь, — в голосе Аоя не было ни капли грусти или сожаления. Агги сразу же безоговорочно поверил в то, что Уру выполняет свое обещание безукоризненно.
— Дай, а разве тебе не нужно поторопиться? – Рёга кивнул головой, указывая на розовеющее с востока небо.
— Каору сегодня занят на всю ночь: готовит к выходу утренний выпуск. А в нашей квартире всегда открыто окно, — Дай улыбнулся своим мыслям и задумчиво провел рукой по шероховатому камню ближайшего надгробия. – Хотя я уже практически сжился с мыслью, что немного опережу тебя, Аой. Ты же не обидишься?
Старший только отрицательно помотал головой, понимая все без слов.
Они постояли в молчании еще пару минут, дожидаясь, когда же из-за горизонта блеснет первый солнечный луч, знаменующий новый день. Потом разлетелись по разным сторонам, торопясь к тем, кому так легко подарили все дорогое, что имели. Никто из них даже не подумал, что в жизни может быть как-то иначе.

***

Леда на секунду вынырнул из сладкого утреннего сна, когда узкая кровать скрипнула под весом тела Агги. Тихое позвякивание серебряных браслетов и запах диких цветов убедительно свидетельствовали о том, что юный ворон вернулся и теперь долгое время не покинет Леду ни на секунду. Леда глубоко вздохнул, расслабляясь и прижимаясь к худому горячему телу любимого. Агги рядом с ним. Жизнь продолжается. Что еще нужно?